Последнее желание приговоренной
Шрифт:
— Вот мы и дома.
Глава 4 ОПЕРАЦИЯ «АНТИКИЛЛЕР»
Я стояла у стены дома неподалеку от въездной арки вместе с капитаном Сенниковым из местного РУБОПа. В руке у меня находилась рация, по которой я передавала распоряжения и, так сказать, сводки с места действия и получала сообщения от сотрудника ФСБ Курлова, сидящего в машине вице-губернатора Клейменова.
— Юль Сергевна, — проговорил Сенников, приближая губы к моему уху, — а что это за козел старый на прогулку
— Нехороший ты человек, Сенников, — поморщилась я (не столько от слов, сколько от запаха чеснока, густо замешенного на похмельном перегаре, исходившего от капитана). — Душегуб ты, Сенников. Тебе бы все убивать, наверно.
В рации булькнуло, и голос Курлова едва ли не нараспев произнес:
— Сворачиваем на проспект Победы. Пять минут.
— Вас поняла. Ждем, — ответила я и потеребила в кармане шубки внезапно ставший ненужным мобильный телефон. Черт бы побрал местных ментов с их допотопной техникой!
Я повернулась к Сенникову, который недовольно пожевал губами и сказал:
— Да я не про то, что в смысле — убрать. Я говорю: убрать, а то что-то старикашка разгулялся. Как бы его пенсии не лишили… досрочно. В связи с безвременной кончиной под колесами или под пулями.
— А, ты человеколюбец, оказывается? — с усилием пробормотала я. — Что-то у меня предчувствие нехорошее, капитан. Что-то…
— Так сегодня ж магнитная буря, — с готовностью доложил он. — У моей жены каждый раз, когда магнитная буря, голова болит, а когда сыро, так суставы ломит. Она меня тогда с самого утра ест. Так что я этот магнитный календарь получше всяких там синоптиков знаю.
— То-то и оно — магнитная буря… — буркнула я.
Из арки послышался шорох шин, и в этот момент в рации снова булькнуло, и голос быстро, с нарастающей, как снежный ком, тревогой, заговорил:
— Юля, мы в арке… так, прямо над твоей головой, на чердаке, блик… возможно, отражение оптического прицела. Хорошо, что сегодня солнечно.
— Снайпер? — быстро спросила я.
— А-а…
Я быстро сунула рацию в руки Сенникова и скороговоркой выпалила:
— Так, капитан… прикрывай выходы, а я на чердак!
— Понял, — по-военному четко ответил Сенников, а я, на ходу выхватывая пистолет, бросилась в подъезд…
Черная «БМВ», в которой сидел вице-губернатор Клейменов, въехала во двор. Перед ней шла черная «Волга» прикрытия, а сзади наползал массивный «мерседесовский» джип с личной охраной второго лица губернии.
Шофер «Волги» бросил взгляд на едва не попавшего под колеса дряхлого старичка и выругался, резко повернув направо и едва не смяв бампер о торчавшую из асфальта железную ось, которая невесть с каких пор находилась здесь. Старичок подпрыгнул на месте и засеменил прочь.
Шофер,
— Ну, ты, старый пень! Куда прешь, плешивая каракатица?!
Что еще хотел сказать водитель, осталось неизвестным, потому что он внезапно вздрогнул всем телом и горлом упал на край приспущенного стекла. По его телу пробежала короткая конвульсия, руки рванули руль вправо и медленно сползли с баранки, вжимая до упора сигнальную плоскость руля.
И по всему двору заунывно поплыл не желающий обрываться автомобильный сигнал.
«Волгу» занесло вправо, и она, выворотив из земли железную балку, врезалась в одноэтажный, барачного типа, корпус — тот самый, что был приспособлен под складские помещения…
Автосигнал продолжал раздирать неподвижный воздух, в котором, казалось, даже снежинки замедлили свое нисхождение на землю — и тут что-то слаженно пропело, и по лобовому стеклу клейменовского «БМВ» — от возникшего на нем пулевого пробоя — дрогнув, разбежались белые трещинки.
Словно очень большая снежинка легла на стекло.
Автосигнал рвал воздух, а стекла машины покрывались все новыми и новыми трещинами — пока наконец лобовое стекло «БМВ» не распустилось лоскутами и не рухнуло на головы уже мертвых водителя и сотрудника ФСБ Курлова.
Сидящий на заднем сиденье вице-губернатор Виктор Сергеевич Клейменов с перекошенным в диком ужасе белым лицом закричал и откинул голову назад.
И тут же в его горло угодила пуля…
Пули продолжали стрекотать, но сигнал внезапно оборвался — и сразу словно кто-то задал новый отсчет, новый виток всему творящемуся кошмару.
Удар был громовым. Казалось, само небо треснуло от заполонившего узкий двор грохота, порхнули вспугнутые снежинки — и небо перевернулось, легло на землю и разодралось молнией…
Чудо немецкого автомобилестроения жестоко рвануло, машина подскочила, перевернулась, а потом снова опустилась на землю, несколько раз, подпрыгнув, как кошка с перебитым позвоночником, и, проскрежетав по асфальту полуотвалившимся задним бампером, замерла. В этой горящей и почти полностью скрытой в огне и в облаке тяжелого дыма развалине не было ничего общего с тем красавцем, который въехал во двор в сопровождении основательного кортежа буквально минуту тому назад.
…И даже нечего было думать о том, что там, в «БМВ», кто-то мог уцелеть.
Я взбежала по ступенькам с такой скоростью, будто совсем их и не касалась. Сквозь окно третьего этажа до меня долетели какие-то странные звуки со двора.
И еще — я никак не могла понять — привычное ощущение опасности, давно уже уложенное в определенные разумные рамки, распухало, как передержанное дрожжевое тесто… перекрывалось каким-то нехорошим, зудящим, туманящим голову предчувствием.