Последнее желание. Меч предназначения
Шрифт:
– Кто сказал? – рявкнул войт. – Кто? Это что же, выходит, я взятки беру? Не позволю, сказано тебе! Вон, сказано тебе! Привет, Геральт.
– Привет, Кальдемейн.
Войт, пожимая руку ведьмаку, хлопнул его по плечу свободной рукой.
– Ты тут не бывал, почитай, года два? А? Что ж ты нигде не усидишь-то? Откуда занесло? А, хрен с ним, не все равно откуда! Эй, кто-нибудь, тащите сюда пива! Садись, Геральт, садись. У нас тут, понимаешь, черт-те что творится, потому как завтра ярмарка. Ну, что там у тебя, выкладывай!
– Потом.
Толпа была уже раза в три побольше, но свободное пространство вокруг осла не уменьшилось. Геральт отвернул попону. Толпа ахнула и попятилась. Кальдемейн широко раскрыл рот.
– Господи, Геральт? Это что такое?
– Кикимора. Не будет ли за нее какой-нибудь награды, милсдарь войт?
Кальдемейн переступил с ноги на ногу, глядя на паучье, обтянутое черной высохшей кожей тело, на остекленевший глаз с вертикальным зрачком, на иглоподобные клыки в окровавленной пасти.
– Где… Откуда…
– На плотине, верстах в четырех от поселка. На болотах. Там, Кальдемейн, кажется, гибли люди. Дети.
– Угу, отлично. Но никто… Кто бы мог подумать… Эй, людишки, по домам, за работу! Тут вам не балаган! Закрой ее, Геральт. Мухи слетаются.
В комнате войт молча схватил кувшин пива и выпил до дна не отрываясь. Тяжко вздохнул, потянул носом.
– Награды не будет, – угрюмо сказал он. – Никто и не думал, что такая… такой… сидит на соленых болотах. Факт, несколько человек пропало в тамошних местах, но… Мало кто лазил по тем трясинам. А ты-то как там очутился? Почему не ехал большаком?
– На большаках не заработаешь, Кальдемейн.
– Я забыл. – Войт, надув щеки, сдержал отрыжку. – А ведь какая была тихая округа! Даже домовые – и те редко отливали бабам в крынки с молоком. И вот, поди ж ты, под самым боком какая-то дрянь. Выходит, надо тебя благодарить. Потому как заплатить – не заплачу. Фондов нету. На награды-то.
– Скверно. Немного наличных мне б не помешали, чтобы перезимовать. – Ведьмак отхлебнул из кружки, смахнул с губ пену. – Отправляюсь в Испаден, да не знаю, успею ли до снега. Могу застрять в каком-нибудь городишке вдоль Лутонского тракта.
– Надолго к нам, в Блавикен?
– Нет. Нельзя засиживаться. Зима подпирает.
– Где остановишься? Может, у меня? На мансарде есть свободная комната. На кой тебе к трактирщикам переться? Обдерут как липку, разбойники. Поболтаем, расскажешь, что в мире слыхать.
– Охотно. А как на это твоя Либуше? Последний раз я заметил, она не очень-то меня жалует.
– В моем доме бабы ни гугу. Но так, между нами, постарайся не делать при ней того, что недавно выкинул за ужином.
– Ты имеешь в виду, когда я запустил вилкой в крысу?
– Нет. Я имею в виду, что ты в нее попал, хотя было темно.
– Я думал, будет забавно.
– Оно и было. Только не делай этого при Либуше. Слушай, а эта… как там
– Кикимора.
– Она тебе для чего-то нужна?
– Интересно, для чего бы? Если награды не будет, можешь выкинуть ее на помойку.
– А знаешь, это мысль. Эй, Карэлька, Борг, Носикамень! Есть там кто?
Вошел городской стражник с алебардой на плече, с грохотом задев острием о притолоку.
– Носикамень, – сказал Кальдемейн, – прихвати кого-нибудь в помощь, забери от хаты осла вместе с той дрянью, что покрыта попоной, отведи за хлевы и утопи в навозной яме. Усек?
– Угу… Слушаюсь… Только, милсдарь войт…
– Чего еще?
– Может, прежде чем утопить…
– Ну?
– Показать ее мэтру Ириону? А вдруг ему куда-нито сгодится?
Кальдемейн хлопнул ладонью по столу.
– А ты не дурак, Носикамень. Слушай, Геральт, может, наш городской колдун отвалит тебе чего за эту падаль? Рыбаки приносят разных чудовищ, восьминогов там, крабаллонов, каракатов, на этом многие заработали. А ну пошли в башню.
– Разбогатели? Собственного колдуна завели? Навсегда или временно?
– Навсегда. Мэтр Ирион. Уже год как в Блавикене. Сильный маг, Геральт, сразу видно.
– Не думаю, чтобы ваш сильный маг заплатил за кикимору, – поморщился Геральт. – Насколько мне известно, она на эликсиры не годится. Думаю, Ирион только отчитает меня. Мы, ведьмаки, не очень-то дружим с волшебниками.
– Никогда не слышал, чтобы мэтр Ирион кого-нибудь обругал. Заплатит ли, не обещаю, но попытка не пытка. На болотах таких куки… это, кикимор, может быть, много. И что тогда? Пусть колдун осмотрит ее и в случае чего наведет на топи какие-нибудь чары или чего там еще.
Ведьмак ненадолго задумался.
– Ну что ж, один-ноль в твою пользу, Кальдемейн. Рискнем. Где моя шапка?
Башня, сложенная из гладко отесанных гранитных блоков, увенчанная каменными зубцами, выглядела вполне представительно, возвышаясь над побитыми крышами домов и полуразвалившимися кровлями халуп.
– Вижу, подновил, – сказал Геральт. – Волшебством или вас на работы согнал?
– В основном чарами.
– Какой он, этот ваш Ирион?
– Вполне нормальный. Людям помогает. Но отшельник, молчун. Почти не вылазит из башни.
На дверях, украшенных розеттой и инкрустированных светлым деревом, висела огромная колотушка в форме плоской пучеглазой рыбьей головы, державшей в зубастой пасти латунное кольцо. Кальдемейн, видать, знакомый с действием механизма, подошел, откашлялся и проговорил:
– Приветствует войт Кальдемейн, явившийся к мэтру Ириону по делу. С ним приветствует также ведьмак Геральт из Ривии, также явившийся по делу.
Долгое время ничего не происходило, наконец рыбья голова, пошевелив зубастыми челюстями, выпустила облако пара.