Последнее желание
Шрифт:
Но даже её скромных, сдержанных писем хватало, чтобы разжечь в мистере Фултон ещё больший интерес к её персоне. И его последующие письма были наполнены всё большими любовью, нежностью и надеждами на встречу. Менди радовала данная переписка, она помогала ей забывать о строгой матери и совместном с ней проживании, и давала ей право на фантазии о счастливом браке.
– Миссис Менди Фултон, – произнесла девушка, запечатывая очередное письмо мужчине, но потом покраснела и спрятала лицо в ладонях. Она не могла поверить, что, вероятно, совсем скоро он явится в этот дом и попросит её руки
Воодушевлённая Менди даже решила, что подарит своей сестре на день рождения. Она придумала сшить своей сестре игрушку, набитую мягкой шерстью. И это было не просто игрушка, а небольшая лошадка. Всё это было направлено на утешение волнений сестры.
Коня она решила сделать из тёмно-оранжевой ткани, как цвет её волос, чтобы в игрушке было напоминание о старшей сестре, и теперь она, несмотря на нарастающий зной разгорающегося лета, сидела в гостиной у открытого окна и мастерила игрушку.
Раскалённый ветер проникал в комнату и обжигал Менди лицо, качал её волосы, а солнце, несмотря на плотный, узорчатый тюль, спешило выжечь яркие обои и ткань диванов и кресел. Но Менди не обращала на это внимания, уходя с головой в работу и в свои фантазии о мистере Фултон.
Каждое письмо она получала, испытывая неописуемый восторг и с глубоким чувством писала ответ, ожидая скорейшего возвращения мужчины в Брайтон. Она мечтала, как прибежит на пристань встретить его судно, и он, со сверкающими от радости глазами, спустится к ней, и они скажут друг другу как сильно скучали. И, возможно, он нежно коснётся губами её лба.
Чувства к мистеру Фултон казались Менди нежными, возвышенными, сказочными, а оттого какими-то ненастоящими. Она прекрасно понимала, что любовь идёт под руку со страстью, вожделением, но ничего подобного с мистером Фултон у них не было. Она даже назвала бы это больше дружеской любовью, нежели тем, что обычно связывает супругов. Поэтому думая о мистере Фултон, она представляла долгие разговоры, мечтания о будущем и ясное звёздное небо над ними, в котором, должно быть, они смогут найти ответы на все их беспокоящие вопросы. Но Менди не была против выйти замуж за мужчину, к которому испытывала лишь глубокую привязанность и ничего более чувственного. Этот брак она находила вполне комфортным для себя, ко всему некоторая религиозность Менди даже одобряла отсутствие пылких чувств, более того, женитьба с мистером Фултон спасала её от сожительства со своей матерью и от бедного существования после смерти родителей. Конечно, ни о каком корыстном интересе Менди не думала. Мистер Фултон завоевал распоряжение Менди, очаровал её своим романтизмом, и мог одним только словом заставить её улыбнуться, поэтому Менди считала, что она с огромной радостью пойдёт за него замуж.
Через неделю Менди вновь пришло письмо, и она не смогла сдержать улыбку. Его прислала ей прислуга, и оно было больше похоже на записку, набросанную на скорую руку. Мистер Фултон сообщал, что вернулся в Брайтон в дом своей тётушки, и приглашал Менди на чай.
Девушка прекрасно знала драму семьи Фултон. Когда мужчина был ещё мальчиком, у него от холеры скончалась мать, а отец покинул этот мир, когда ему едва исполнилось восемнадцать.
На самом деле идти в их дом она не горела желанием, она сильно смущалась и боялась показать себя не с лучшей стороны. Миссис Блумфилд, заметив, что её дочь озадаченно смотрит на записку в руках, поспешила прочитать послание, а потом посмотрела на девушку:
– Можешь сильно не стараться, мистер Фултон беден, скушен и ограничен. Я ни слова не скажу, если ты обойдёшь стороной такого как он. Или он тебя.
– Матушка, – вздохнула Менди, – мистер Фултон совершенно не такой, какого Вы о нём мнения.
– Помяни моё слово, этот человек не то, – и миссис Блумфилд бросив на дочь взгляд, в котором читалось: "Сама подумай, присмотрись!" -, вышла из дома и направилась в сторону сада.
Что ни говорила бы миссис Блумфилд, Менди хотела показать себя достойной общества интеллигентных людей. Зная, что её предпочтения в одежде способны разделить не все, она решила выбрать туалет скромнее, чем носит обычно. Это было светлое платье фисташкового цвета, нежное, с закрытыми плечами, а с ним – белые длинные перчатки.
Выйдя из своей комнаты, Менди распорядилась, чтобы слуги поймали и оплатили ей кабриолет. Ехать в семейной повозке она не хотела, для этого с собой нужно было бы собирать слуг, а это заняло бы время. Когда Менди спускалась по лестнице, у парадного входа появились её родители. Миссис Блумфилд явно была измотана жарой – раскрыв веер, она пыталась привести себя в чувства, а её муж, сердито не неё глядя, зачитывал наизусть опасность летней лихорадки, которая вызвана слишком долгим нахождением под открытым небом. Но заметив дочь, женщина моментально забыла о своём плохом самочувствии. Она глянула на девушку и произнесла:
– Слишком приличный наряд ты выбрала для этого человека.
– Отец, прошу Вас, скажите матушке, что она предубеждена, – ответила Менди, – мистер Фултон человек уважаемый.
– Только если такими же как он, – женщина вновь вспомнила про веер, а мужчина, который не так давно был зол, заговорил мягким голосом:
– Дорогая Белинда, хорошая моя, прошу, давайте не будем ссориться. Кто знает, возможно наступит день, Ваше мнение поменяется?
– Мистер Блумфилд, – строго заговорила его жена, – Вы можете разбираться в литературе и в различных языках, но, совершенно не разбираетесь в людях. Неужто этот Фултон Вам понравился?!
Она была крайне раздражена, но ссориться с мужем не хотела, поэтому, бросив последний взгляд на дочь и неодобрительно покачав головой, ушла в гостиную. Её муж, всё же оскорблённый подобным замечанием жены, следовать за ней не стал. Он рывком развернулся и направился в сторону библиотеки.
Когда кабриолет остановился возле углового дома, девушке помогли спуститься, и она направилась вверх по ступеням к парадному входу, где её уже ждали. Мистер Фултон сиял от радости и выглядел возбуждённым, настолько, что Менди бы сочла, что он к чему-то готовится, собирается с силами, но не хотела, зря себя обнадёживать.