Последние часы. Книга II. Железная цепь
Шрифт:
– Мы в Сохо? – с любопытством спросила она. – Неужели… неужели мы едем в Адский Альков?
Мэтью игриво приподнял бровь.
– А куда же еще?
Адским Альковом называли популярный в Лондоне салон и ночной клуб для жителей Нижнего Мира. Салон находился в неприметном с виду здании на Бервик-стрит. Корделии уже приходилось бывать там в конце лета; оба визита надолго запомнились не только ей, но и ее друзьям.
Она опустила занавеску, обернулась к Мэтью, который внимательно наблюдал за ней, и притворилась, будто подавляет зевок.
– Серьезно? Снова Адский Альков? Это место наскучило мне, как
Мэтью усмехнулся.
– Значит, ты не против провести вечер в таверне «Бритый Оборотень»?
Корделия игриво ударила его по руке муфтой.
– Такой таверны не существует. Я отказываюсь в это верить.
– Как угодно… но уверяю тебя: в этом городе найдется немного мест более скандальных, чем Альков. А кроме того, я не могу отвезти тебя в одно из таких неприличных мест и рассчитывать потом на прощение Джеймса, – сказал Мэтью. – Сбивать невесту парабатая с пути истинного считается неспортивным.
Корделия снова рассмеялась и внезапно ощутила свинцовую усталость.
– О, прекрати, Мэтью, тебе не хуже меня известно, что это фальшивая свадьба, что я не настоящая невеста, – пробормотала она. – Я могу сбиваться с пути истинного сколько душе угодно. Джеймса это абсолютно не волнует.
Мэтью молчал. Корделия впервые заговорила о том, о чем ее друзья прекрасно знали, но предпочитали помалкивать, и неожиданная откровенность сбила его с толку. Однако Мэтью никогда надолго не терял дара речи.
– Ошибаешься, его это волнует, – возразил он, когда карета свернула на Бервик-стрит. – Хотя, возможно, и не в том смысле, в каком это представляется посторонним. С другой стороны, я не думаю, что роль жены Джеймса окажется слишком тягостной для тебя, тем более что это продлится всего один год, верно?
Корделия закрыла глаза. Такова была их договоренность: один год жизни в браке с целью спасти репутации ее и Джеймса. Потом она подаст на развод. Они разойдутся мирно и останутся друзьями.
– Да, – прошептала она. – Всего один год.
Карета остановилась под уличным фонарем, и тусклый желтый свет озарил лицо Мэтью. У Корделии внезапно сжалось сердце от дурного предчувствия. Мэтью было известно ровно столько же, сколько и остальным, в том числе и ее жениху, но в этот момент девушка уловила в его взгляде что-то странное. На миг ей показалось, что он проник в ее тайну, догадался о том, в чем она не признавалась ни единой живой душе. Корделии не нужна была чужая жалость, она ненавидела, когда ее жалели. Она приходила в ужас при мысли о том, что кто-то узнает о ее отчаянной безответной любви к Джеймсу, поймет, как страстно она желает стать его женой по-настоящему.
Мэтью толкнул дверцу кареты и спрыгнул на мостовую, покрытую кашей из воды и грязного снега. После короткого разговора с кучером он вернулся и помог Корделии выйти из экипажа.
Вход в Адский Альков находился в узкой улочке под названием Тайлерс-корт. Мэтью подал Корделии руку, и они углубились в неосвещенный переулок, похожий на нору.
– Мне тут пришла в голову одна мысль, – заговорил он. – Допустим, мы знаем, как обстоит дело, но ведь так называемое светское общество понятия не имеет об этом! Вспомни, с каким презрением они разглядывали тебя на том первом балу в Лондоне! Прошло несколько недель,
– Вот как? – с неподдельным интересом воскликнула Корделия. Ей даже в голову не могло прийти, что она имеет какое-то отношение к неожиданной помолвке Розамунды. – А я считала, что это брак по любви.
– Я всего лишь говорю, что время этой помолвки наводит на определенные подозрения. – Мэтью небрежно взмахнул рукой. – Но меня не интересует Розамунда; я хотел сказать, что тебе следует радоваться своему успеху и зависти всего Лондона. Все те, кто смотрел на тебя свысока, когда ты приехала сюда, все те, кто перешептывался у тебя за спиной и повторял слухи насчет твоего отца – они все сейчас кусают локти от досады и готовы отдать полжизни, лишь бы очутиться на твоем месте. Наслаждайся этим.
Корделия хмыкнула.
– Да, ты всегда находишь самое неприличное из всех возможных решений проблемы.
– Я считаю, что неприличные решения – самые верные, и всегда рассматриваю их в первую очередь.
Они достигли входа в Адский Альков и, войдя в незаметную дверь, очутились в узком коридорчике, стены которого были завешены тяжелыми гобеленами. Корделия с некоторым удивлением увидела венки из веток вечнозеленых растений, в которые были вплетены белые розы и алые маки. Видимо, коридор украсили к Рождеству, хотя до самого праздника оставалось несколько недель.
Сумеречные охотники прошли через анфиладу салонов и остановились на пороге восьмиугольного помещения – главного зала Алькова. Сегодня здесь все было иначе, чем в прошлый раз; вдоль стен были расставлены какие-то деревья с голыми ветвями, выкрашенные мерцающей белой краской, украшенные темно-зелеными венками и красными стеклянными шарами. Фреска, также выполненная светящимися красками, изображала лесной пейзаж – ледник, окаймленный заснеженными соснами, сов, притаившихся среди теней. Черноволосая женщина с телом змеи обвивала дерево, расколотое молнией; чешуя ее была раскрашена золотом.
Малкольм Фейд, мужчина с фиолетовыми глазами, Верховный Маг Лондона, руководил группой фэйри, исполнявших какой-то сложный танец. Танцующие феи взметали тучи снега, однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что крошечные снежинки искусно вырезаны из белой бумаги. Разумеется, танцевали не все гости; некоторые собрались вокруг небольших круглых столиков, держа в руках медные кружки с глинтвейном. Неподалеку от входа на кушетке сидели оборотень и фэйри и с жаром спорили по поводу ирландского движения за гомруль [5] . Корделию всегда поражало здешнее пестрое общество. Очевидно, вампиры и оборотни, а также различные дворы фэйри, враждовавшие за стенами салона, забывали о разногласиях ради возможности насладиться искусством и поэзией. Она понимала, почему Мэтью так нравилось в Адском Алькове.
5
Движение за автономию Ирландии на рубеже XIX–XX вв.