Последние Девушки
Шрифт:
Я сижу на краю ванны, плотно сжав коленки. Вдруг меня пробирает озноб – в голове молнией вспыхивает голос Джоны Томпсона. «Это касается Саманты Бойд. Она вас обманывает». Беспринципный мерзавец.
– Не волнуйся, – говорю я Купу, – думаю, она тебе понравится.
Мы прощаемся, и под занавес разговора Куп привычно просит звонить или присылать СМС, если мне от него что-то понадобится.
Я склоняюсь над раковиной, брызгаю в лицо водой и полощу зубы щедрой порцией зубного эликсира. Потом, глядя на себя в зеркало, сложила губы бантиком, стараясь
Но, выйдя из ванной, я вижу, что Джефф крепко спит – то ли просто утомившись, то ли устав ждать меня.
В полночь мой разум вял и апатичен, но тело бодрствует как никогда. Я выспалась днем, и теперь во мне гудит энергия. Я кручусь и ворочаюсь под одеялом – с ним мне жарко, но без него холодно. А вот Джеффу явно ничего не мешает. Он тихонько посапывает рядом со мной, недоступный для окружающих. Оставив попытки уснуть, я встаю, надеваю джинсы, футболку и кардиган. Кажется, сейчас самое время что-нибудь испечь. Например, старомодные яблочные рогалики. Следующий пункт в расписании «Сладостей Куинси», уже отстающих от графика на целый день.
Подойдя к гостевой комнате, я останавливаюсь. Теперь это, видимо, комната Сэм. Поскольку из-под двери пробивается полоска света, я один-единственный раз неуверенно хлопаю по ней ладонью.
– Открыто, – говорит Сэм.
Переступив порог, я вижу, что она сидит в углу и роется в рюкзаке. Вытаскивает из него сережки из «Сакса» и бросает на кровать. Их вид как обухом по голове воскрешает воспоминания. Я о них совершенно забыла.
– Я вынула эти штуки из твоей сумочки, когда ты вернулась, – объясняет она мне, – мало ли, вдруг Джефф туда заглянул бы.
– Спасибо, – отвечаю я, угрюмо глядя на сережки, – не думаю, что они мне теперь нужны.
– Тогда я возьму их себе, – Сэм хватает сережки и кладет обратно в рюкзак, – мы ведь не можем их вернуть. Как ты себя чувствуешь?
– Уже лучше, – говорю я, – но теперь не могу уснуть.
– Да, у меня со сном тоже проблемы.
– Джефф сказал, что вы с ним сегодня поговорили. Я рада… Точнее, мы рады, что ты сейчас с нами. Если что понадобится, сразу мне скажи. Располагайся как дома.
Впрочем, она уже расположилась и без моего приглашения. На прикроватной тумбочке лежит несколько книжек. Какая-то фантастика в мягких обложках и экземпляр «Искусства войны» в твердой. Открытое окно не в состоянии истребить витающий в воздухе запах табачного дыма. Пепельница-кошелек стоит на подоконнике.
– Прости, что бросила тебя сегодня, – говорю я, – надеюсь, ты не слишком скучала.
– Все в порядке.
Сэм садится на кровать и хлопает ладонью по матрацу, приглашая меня присоединиться
– Я прогулялась по району, отлично поболтала с Джеффом.
– Обещаю завтра исправиться, – заверяю я, – кстати, в полдень мы должны встретиться с одним человеком. Его зовут Фрэнклин Купер.
– Тот коп, который спас тебе жизнь?
Как странно, что Сэм его знает. Она и правда все обо мне разузнала.
– Ага, – говорю я, – ему хочется с тобой увидеться. Познакомиться.
– И посмотреть, не больная ли я, – замечает Сэм, – не волнуйся, я все понимаю. Ему нужно убедиться, что мне можно верить.
Я откашливаюсь.
– С учетом этого не говори ему о «Ксанаксе».
– Само собой, – говорит Сэм.
– А также о…
– О скидке в пять пальцев, которой ты иногда пользуешься?
– Да, – отвечаю я, благодарная ей за то, что мне не надо произносить это вслух, – об этом тоже.
– Я буду вести себя, как самая примерная девочка, – заверяет меня Сэм, – обещаю даже не ругаться.
– Потом мы можем стать туристами. Сходим в «Эмпайр Стейт Билдинг», в «Рокфеллер-Центр», куда пожелаешь.
– В Центральный парк?
Я не могу сказать с уверенностью, шутит она по поводу случившегося прошлой ночью или нет.
– Если хочешь, то можно.
– Зачем тогда ждать? Пошли сейчас?
Да, это действительно шутка.
– Это плохая идея, – говорю я.
– Но все же лучше, чем наблевать на репортера.
– Я же не нарочно.
– Он что-нибудь тебе сказал?
Мне в голову снова закрадывается настойчивый голос Джоны Томпсона, но я опять от него отмахиваюсь. Сэм солгала мне лишь в одном – не сказала, что взяла себе другое имя, но теперь я знаю и об этом. Джона сам мне лгал, чтобы я доверилась ему и показала свое нутро. Я и правда показала, вот только не так, как он ожидал.
– Ничего существенного, – говорю я, – я пошла к нему не слушать, а говорить. Точнее, орать.
– Молодец.
В голову приходит еще одна мысль, от которой мой голос тут же становится тише.
– А почему ты со мной не пошла? Почему отговаривала идти меня?
– Потому что тебе надо учиться выбирать противника, – говорит Сэм. – Я давно поняла, что воевать с журналистами бесполезно. Они все равно тебя обыграют. А таких, как этот гнилой Джона Томпсон, это только подзадоривает. Возможно, завтра мы снова окажемся в том журнальчике.
От этой мысли мое тело будто деревенеет от страха.
– Если так, то извини.
– Тоже мне нашла проблему. Честно говоря, я рада, что тебя хоть что-то вывело из себя.
В ее глазах воспламеняется какая-то искра.
– Ну и как тебе было с ним ругаться?
Я на несколько секунд задумываюсь, пытаясь отделить мои истинные чувства от тех, что были навеяны «Ксанаксом». Мне, пожалуй, понравилось. Нет, поправка: мне точно понравилось. Я чувствовала себя в своем праве, энергичной, сильной – пока меня не начало тошнить.
– Хорошо было, – отвечаю я.