Последние гардемарины (Морской корпус)
Шрифт:
И не приди этот корабль в тот год, и в тот день в Севастополь, не было бы Морского Корпуса ни в этом городе, ни в Бизерте; и те славные и милые юноши и мальчики, которые сейчас имеют высокую честь быть мичманами, гардемаринами и кадетами Русского Флота, остались бы гражданами самой страшной, кошмарной республики, которой нет подобной на всем земном шаре.
Спустя несколько дней Н.Н. Машуков приехал снова ко мне в гости уже запросто.
Я созвал свою семью и познакомил его с нею.
Н.Н. Машуков долгие часы говорил, и с жадностью слушали мы все его живые, славные рассказы о победоносной защите Юга России, Кавказа, Украины, Крыма; но жаднее всего слушали мы его мечты, его широкие планы и смелые проекты об открытии родного нам и любимого всей семьей моей, Морского Корпуса.
Перед тем, как уехать, H.H. еще раз прошел со мною по зданиям корпуса; по пути обсуждая размещение кадет, штаты, и откуда брать оборудование мебелью и книгами, которые Ликвидационная Комиссия Корпуса в 1918 году сдала во временное пользование училищам города Севастополя.
Обсудив все подробно, дошли мы до пристани и моторный катер унес моего дорогого гостя на его корабль»
Вечером «Цесаревич Георгий» снялся с
11 июля 1919 года. Рейд города Новороссийска. Стоить на якоре «Цесаревич Георгий». В своей командирской каюте, за письменным столом, сидит ст. лейт. Машуков и быстрыми, ловкими пальцами бьет по клавишам пишущей машинки. Бегут печатные строчки, скрипит бумага, звонить колокольчик. Брови командира сдвинуты, на лбу между ними глубокая складка, темные глаза серьезны, бегают по строчкам. На лице волнение. Сердце горит.
Он пишет рапорт по начальству об открытии Морского Корпуса и вкладывает в каждую строчку всю свою душу, всю горячую любовь свою к флоту и все надежды, что его поймут, оценят его мысли и дадут средства воплотить мечту. Проходит час, проходить другой. Рапорт готовь. Вот, что писал Машуков:
Доношу Вашему Превосходительству, что, сопровождая две миссии, из которых одна возглавлялась Начальником Новороссийской базы генерал-майором Ставицким, а другая английская с полковником Юнг, имевшие своей целью осмотр всех свободных складов и зданий в городах Севастополе и Феодосии на предмет занятия их под боевое снабжение армий, действующих на Юге России, и под канцелярии и жилые помещения служебного персонала, узнал я что для этой цели были предназначены к осмотру и здания Севастопольского Морского Корпуса.
В разговоре ген.-майор Ставицкий с полк, английской службы Юнг высказывали свои взгляды, что совершенно необходимо здания Морского Корпуса передать Красному Кресту. Самый факт, что здания Морского Корпуса были включены в число тех сооружений, который предполагалось использовать не по своему прямому назначению, меня глубоко поразил.
В момент, когда в самом интенсивном порядке, напрягаются все силы патриотически настроенных граждан для восстановления Великой России и ее военной мощи, поднимается вопрос об использовании зданий единственной Морской Школы, которой мы в настоящее время располагаем не по назначению.
В этом я вижу влияние общественной мысли, существовавшей у нас вполне естественно до начала двадцатого века и, как ни странно, до первых дней революции, полагая, что не встречу возражений, если возьму на себя смелость утверждать, что в Школах наших и гражданских и военных никогда не внушалось сознание, что величие нашей Родины лежит и на морях. Можно ли после этого удивляться, что школьники, сделавшись со временем государственными людьми, не могут судить о значении флота, а, значит, и о тех требованиях, которые ему можно предъявлять. И это после Русско-японской войны, когда вся надежда была на эскадру вице-адмирала Рождественского, гибель которой не замедлила привести Россию к Портсмутскому миру. И это после того, как единственно оставшиеся у нас после Русско-Японской войны корабли в 1909 году были заперты в Кильской бухте германским флотом и Россия подписала акт аннексии Боснии и Герцеговины.
Было ли бы это возможно при наличии у нас сильного флота и особенно в славные времена адмирала Сенявина? Ни от кого не секрет, что в Русско-германскую войну правый фланг наших армий опирался на Флот и неуспехи Флота немедленно влекли за собою неуспехи и Армии (Либава, Рига, Моонзунд, Ревель, Ганге-Удд) и т.д. Смогли ли бы удержать Петроград при отсутствии Флота? Неужели успехи нашей Кавказской Армии в Закавказье были бы столь значительны, если бы наш флот не владел бассейном Черного моря? Добровольческая Армия до взятия союзниками Дарданелл и Босфора получала боевое снабжение, снаряжение только морем и т.д.
Но этих всех примеров, видимо, недостаточно, если производится покушение на нашу единственную Морскую Школу. Армия, в самом срочном порядке, учреждает в Екатеринодаре три военных училища, функционирует кадетский корпус; а что же делается для воссоздания личного состава флота?
Политические события растут с грандиозной быстротой, и кто может указать, «где» и «против кого» придется выступать нашему флоту, может быть, в недалеком будущем.
Неужели нам нужны еще большие потрясения, дабы вывести нас из состояния равнодушия, дабы вспомнить об уроках и правде, которыми поучают нас история и опыт?
В те минуты обдумывать и соображать будет поздно!
Для воспитания офицеров Армии необходим значительно более краткий срок времени, нежели для воспитания офицеров Флота, для каковой цели необходимо минимум три года, при соответствующих плаваниях.
Наличие же одних: желаний, мужества и геройства не смогут вполне заменить незнания в морских вопросах и того высокого сочувствия чести Отечества, которое обязаны поддерживать и развивать в личном составе (вернее в народе) правительственные органы.
Недостаточность такого воспитания и позднее открытие специальных школ во Флоте проявляется лишь в момент несчастия.
Все вышеизложенное заставляет меня мыслить, что во главе правительственных учреждений должны стоять люди лишь имеющие ясное представление о сущности военно-морских дел.
Я считаю, что первой задачей правительства в морских вопросах является создание личного состава, – а, значит, Морского Училища и специальных школ.
Все же, что ведет не к этой цели, нужно сознаться, есть паллиативы, создающие лишь «хлебные места».
Даже держава Украинская за время своего недолговременного существования, отдавая должное флоту в судьбе государства, и та открыла Морское Училище в гор. Николаеве, куда собирались все бывшие воспитанники Морского Корпуса и Гардемаринских Классов.
В настоящее время, по пути к главной цели, мы сделали лишь один шаг: это попытка создания радиотелеграфной школы.
Мизерные средства, минимальные оклады содержания инструкторов привели к тому, что мы не можем взять в Школу нужных нам людей на вакансии инструкторов; а условия жизни таковы, что большинство учеников прилагают все усилия, чтобы покинуть Школу, несмотря на то, что пошли они туда по собственному желанию.
Любая стратегия, в своей главе о личном составе, учит: личный состав всякого флота есть фундамент, на который опирается все ведение войны.
Изречение Фаррогута: «Железные
Куропаткин говорит: «одни суда еще не составляют флота и не представляют собою той твердой руки, которая нужна государству. Могущество наши заключается не в броне, пушках и минах; но в знании и мужестве тех людей, которые стоят за этими предметами».
Посему, мне кажется, что, если мы желаем стать на верную и реальную почву целесообразного строения государства, мы должны, не жалея средств, теперь же обратить внимание на созидание личного состава флота, и заставить с осени уже этого года функционировать Морское Училище, памятуя, что плоды этой работы мы увидим не раньше, чем через три года.
Имея прекрасный личный состав, мы будем иметь и флот, который в случае нужды государство сможет и отремонтировать, и построить, и купить в более короткий срок.
Личный же состав не купишь ни за какие деньги.
Каждый потерянный день ставит государство все в более и более тяжелое положение и, особенно, относительно того момента, когда оно найдет нужным восстановить свои поруганные честь и достоинство, и иметь вес в международном масштабе.
На моральные качества личного состава должны влиять высшие начальники, почему на эти должности необходимо ставить только лиц, обладающих выдающимися свойствами духа и сердца. Во главе Морского Корпуса должен быть теперь же поставлен адмирал, энергия и работоспособность которого и по сие время общеизвестны.
Воспитателями и руководителями в означенный корпус должны идти не случайные офицеры, а лишь лучшие; для осуществления чего, список кандидатов должен составляться общей баллотировкой всего личного состава Флота ежегодно, и лишь из этого списка начальство выбирает наиболее достойных. Весь офицерский состав обязательно должен участвовать, означенной баллотировкой, в воспитании своих будущих подчиненных, преемников и соплавателей.
Воспитатели должны быть обставлены так, и иметь такие преимущества по службе, чтобы могли гордиться своею деятельностью.
Все вышеизложенное приведено мною на тот предмет, дабы дать возможность Вашему Превосходительству ознакомить с мыслями рядового плавающего морского офицера Добровольческой Армии, всех тех лиц, стоящих у кормила власти, кои судьбою призваны в настоящее время вести наше отечество по пути возрождения; а также и тех руководителей государственной казны, которые в порыве государственного патриотизма, сберегая деньги, не знают, что для первого лишь выпуска морских офицеров, нужно минимум три года. Потому, каждый день промедления вызывает излишнее торможение в росте государственной мощи; а, значит, и отдаляет момент, когда Родина наша займет подобающее ей место среди других держав Европы.
Старший Лейтенант Машуков.
Во дворце на Екатерининской улице города Севастополя, в большом кабинете Командующего Черноморским Флотом, за письменным столом сидел сухощавый, бронзовый от загара, брюнет, с энергичным лицом, смелый и прямой контр-адмирал Саблин и разбирал рапорты и бумаги.
Утреннее солнце, сквозь желтые шелковые занавески, золотило всю комнату янтарным полусветом, и вносило радостное, бодрое настроение в душу адмирала. В эту счастливую минуту, по докладу молодого флаг-офицера, был приглашен в кабинет Ст. Лейт. Машуков, только что прибывший из Таганрога.
– Здравствуйте, Николай Николаевич, чем могу быть вам полезен? – спросил его Командующей Флотом.
– Ваше Превосходительство! – ответил Машуков, – вы любите Морской Корпус и желали бы его открытия?
– Да, я очень люблю Морской Корпус и для него готов на все. Что же нужно для его открытия?
– Деньги, Ваше Превосходительство.
– Много?
– Так точно, много! Надо застеклить одно крыло главного здания, настлать паркет, навесить двери, провести освещение, водопровод, отопление и установить динамо-машины.
– Много я не могу, – ответил адмирал Саблин, – у меня в распоряжении всего сто тысяч рублей, но все, чем я располагаю, я отдаю вам на Морской Корпус.
И, не теряя ни минуты времени, он взял бланк Командующего, написал предписание казначею порта о выдаче ст. лейт. Машукову 100.000 рублей. Радостный и довольный благодарил Машуков Адмирала, a затем продолжал: «Есть еще одна просьба, В. П-во. Так как прием должен быть срочный, а достраивать корпус будут сравнительно долго, то поместить гардемарин и кадет придется сперва в офицерских флигелях. Там будут их классы и спальни, а столоваться им уж негде.
Так я полагаю просить, В. П-во, не найдете ли возможным уступить корпусу во временное пользование личную вашу резиденцию – дачу «Голландию», в которой мы устроили бы столовую и кухню для питания двух рот и служащих, которым негде было бы столоваться».
Адмирал Саблин взял другой бланк, написал приказ, что летняя дача Командующего Черноморским Флотом с садом и службами переходит во временное пользование Морскому Корпусу. И, подписав его, передал Машукову.
– Вот, – сказал он, – для Морского Корпуса мне ничего не жалко, ему я готов отдать все; вот вам деньги, дача, орудуйте и желаю вам успеха.
Машуков сердечно поблагодарил, откланялся и, окрыленный радостным порывом творчества, полетел в казначейство, где получил 100.000 рублей, оттуда в Порт к главному строителю Севастопольского Порта полковнику Заборовскому. Передал ему все эти деньги, просил теперь же составить смету на все, нужные Корпусу, работы и спешно начать их.
Плещется волной Азовское море о сваи Таганрогских пристаней. Черные грузчики нагружают баржи богатством Донецкого бассейна.
Кипит Таганрог живою бодрою жизнью. Победоносные орлы Белых Армий охватили своими крыльями весь Юг России от Петровска на Каспийском море, Новороссийска на Черном, Таганрога на Азовском, Ростова на Дону, Керчи, Севастополя, Харькова, Одессы. Все дальше и дальше освобождают родную землю белые орлы из лап красного дракона.
С Кубани, из Екатеринодара перенес свою Ставку генерал Деникин в Таганрог. А гражданское управление поместил в Ростове-на-Дону.
Днем и ночью между этими городами ходили туда и обратно поезда-экспрессы синих и желтых вагонов. Денно и нощно пробегали телеграммы, трещали и звонили телефоны, радио и почта в этом сердце белого движения.
На перекрестке двух длинных улиц, наискосок деревянного дома, в котором скончался Император Александр I Благословенный, присмотрели конные квартирьеры большой, удобный дом купца – торговца макаронами. Дом заняли под канцелярию Главнокомандующего и начальников его штабов.