Последние герои
Шрифт:
— Если не хочешь рассказать мне об обелисках, то скажи мне, где сейчас Крисс.
Глаза пленного едва не вылезли из глазниц.
— Не требуй от меня этого. Он наш король, он для нас все. Можешь резать меня на куски, сдирать с меня кожу — я ничего не скажу.
Дубэ поняла, что ничего не добьется. Это привело ее в бешенство, и она вонзила кинжал. Рана получилась аккуратная, как разрез, сделанный врачом при операции. Эльф опять закричал.
— Ты умрешь от потери крови. Это неприятная смерть. Скажи
— Нет, — со слезами в голосе простонал пленный.
На этот раз закричала она. А потом вонзила ему нож в горло. Тело пленного бессильно повисло на веревках. Дубэ ждала, пока не прекратились предсмертные хрипы.
Ее душу пронзила невыносимая боль. Дубэ чувствовала себя отвратительно грязной, как много лет назад после кражи. Тогда, выполнив свою воровскую работу, она каждый раз шла к Темному ручью и окуналась в его ледяную воду. С тех пор прошло слишком много лет. Нет настолько чистого ручья, чтобы смыть с нее все, что она видела, и то, что она сделала сейчас.
Дубэ в ужасе бросила кинжал на землю. Она видела свои ладони, и кожа на них была гладкой. Ее тело было напряжено и готово к бою, как много лет назад. Но это приводило ее в ярость. Ее мускулы сейчас были такими же, как когда-то, руки и ноги были молодыми и быстрыми, но душа была тяжелой и грязной от ужасных дел. Подарок Тори оказался страшней, чем она думала.
Тело пленного висело на веревках, его голова бессильно упала на грудь. Дубэ содрогнулась, глядя на дело своих рук, и убежала с поляны с такой быстротой, которой сама от себя не ожидала. Она мчалась к своему лагерю, к своей настоящей жизни. Скоро солнце поднимется над верхушками сосен и вернет ей ее благословенные морщины.
Она, как обычно, тихо прокралась в лагерь. Никто не ходил между палатками, из них до нее доносилось только ровное дыхание спящих. В эту ночь все снова прошло гладко, в эту ночь ее тайну снова никто не узнал.
Дубэ вошла в палатку — и замерла на месте. Внутри кто-то сидел. Эта черная фигура повернулась к ней, как только зашуршала отодвигаемая ткань. Дубэ узнала Амину и подумала, что слишком хорошо выучила ее.
Их взгляды на мгновение встретились, и Дубэ подумала, что сейчас кажется лишь немного старше внучки.
Как будто прошлое и будущее встретились и слились в одно целое.
— Ты кто такая? — окликнула ее Амина, но едва успела договорить, как узнала в молодом лице незнакомки лицо своей бабушки.
Дубэ попыталась убежать, но напиток, как всегда, оказался ненадежным другом и предал ее. Ее кожа мгновенно сморщилась, мышцы ослабли. Она стала наклоняться вперед, Амина подбежала и поддержала ее.
Обе упали на колени. Дубэ поглядела на внучку со слабой улыбкой и прошептала:
— Прошу тебя, не говори об этом никому.
Она объяснила Амине все.
— Я сделала это потому, что поняла: чтобы остановить эту войну, нужны крайние меры. Мой возраст не позволяет мне воевать вместе со всеми. Раз так, я стала делать это в одиночку. И делаю потому, что война — чудовище, которое пожирает молодых и сильных, а жизнь, как она ни жестока, обычно уничтожает старых и слабых. Таких стариков, как я.
Амина продолжала смотреть на нее и по-прежнему молчала. Но вся ее фигура выражала упрек, и Дубэ не могла не понять этот немой язык.
— А обо мне ты подумала? — наконец не выдержала она. — Ты мне нужна.
Дубэ не знала, что сказать в ответ. У нее словно что-то оборвалось в груди.
— Я еще с тобой и всегда буду с тобой.
— Ты стареешь просто на глазах. Даже сейчас ты старше, чем была вчера утром. Давно ли ты говорила мне, чтобы я прекратила свои безумные выходки и не рисковала собой без пользы. В твоих словах тогда было столько правды.
— Теперь совсем другое дело.
— Теперь ты вдруг наглоталась этого зелья и стала палачом-одиночкой. Как будто у тебя нет армии, которая может тебя поддержать. Ты выбрасываешь, как мусор, свою жизнь, ты покидаешь меня… — упрекала Амина, глядя на Дубэ своим ясным взглядом.
И королева вдруг осознала, каким предательством кажется внучке то, что она делает, и поняла, что ничем не может оправдаться перед ней. Она подошла к Амине и попыталась ее обнять, но та вырвалась из ее рук.
— Чтобы все стало на место, недостаточно обнять меня. Перестань пить это зелье.
— Я не могу перестать.
— Я хочу только одного: чтобы ты прекратила это. Иначе зачем ты учила меня воевать?
— Чтобы ты стала лучше меня.
Амина прикусила губу, сжала кулаки.
— Больше всего на свете я хотела быть как ты.
— Мне жаль, но я не та сильная женщина, которой ты меня считала.
— Почему ты не можешь быть сильной для меня? Я для тебя так старалась стать лучше.
И Амина расплакалась, и, несмотря на то что на ней была новая военная форма, она снова казалась маленькой девочкой.
Дубэ обняла ее и прошептала:
— Прости меня.
Внучка положила голову ей на грудь, потом осторожно отодвинулась от бабушки и попросила:
— Ты обещаешь мне больше этого не делать?
По глазам Дубэ она сразу поняла, каким будет ответ.
— Я зашла слишком далеко и уже не могу остановиться. Но у меня осталось мало напитка. Еще две операции, и все закончится.