Последние хозяева кремля. «За кремлевскими кулисами»
Шрифт:
Борьба за кресло продолжается.
Черненко вылетает в Тбилиси и произносит речь, полную заверений в мире и готовности ’’смягчить напряженность” в советско-американских отношениях . В Вашингтоне, где уже давно пытаются отгадать, кто же заменит Брежнева, к этому заявлению относятся как к заявлению со стороны возможного нового руководства.
К несчастью для Горбачева погода никак не отреагировала на его оптимистические прогнозы. Сбор урожая в июле запаздывал. И хотя он был лучше, чем год назад, в целом это опять было бедствие. Несмотря на уверения Брежнева и „научные” выкладки Горбачева опять пришлось закупать за границей 32 миллиона тонн зерна. По Горбачеву явно начал звонить колокол. Особенно тревожным было
И еще тревожнее было известие из Азербайджана о том, что Брежнев остался весьма доволен оказанным ему там приемом и что он обещал Алиеву членство в Политбюро. А не предполагал ли он передать наведе-
ние порядка в сельском хозяйстве в руки жесткого кагебистского генерала?
Горбачев срочно вылетает в Ставрополь. Только что принято решение, хотя об этом еще не было объявлено, об удалении из Политбюро Кириленко. Позиция Андропова опять становится неустойчивой.
Прибыв на место, Горбачев совещается с Мураховским. Урожай уже собран, но если остановиться на поставленных государству, как о том писали 16 августа местные газеты, 1,5 миллиона тонн зерна и не дать требуемых планом 1,9 миллиона тонн, тогда беда. Горбачев знает, что если ничего не предпринять, намеченный на ноябрь пленум ЦК поставит точку в его карьере, что ему наверняка припомнят не только провалы в сельском хозяйстве, но и то, что в мае, когда решался вопрос об идеологическом портфеле, он поддерживал Андропова.
Единственный выход — доложить о выполнении плана к Ноябрьским торжествам. Но где взять недостающие 400 тысяч тонн зерна? Мура-ховский с одобрения Горбачева решается на чрезвычайные меры. Конфискуется зерно, отложенное на семена и на корм скоту. И к положенной дате Мураховский рапортует о выполнении плана. Он спасает не только себя, но и своего друга.
На то, что подготовка к передаче власти уже происходит, намекает и присвоение председателю Совета Министров Тихонову без необходимого в таких случаях юбилея вторично звания Героя Социалистического Труда.
Вручая награду, Брежнев особо подчеркивает заслуги своего приятеля по Днепропетровску в развитии оборонной промышленности, тем самым давая понять, что именно Тихонову, а не министру обороны Устинову армия обязана тем, что имеет. В заключение Брежнев произносит то, что звучит как строчка из политического завещания и вызывает в памяти спектакль ’’Так — победим”.
— Я знаю его не один десяток лет, — заключает Брежнев, которому осталось жить восемь дней.
Его силы, и без того ослабленные болезнями после всех этих поездок, навязанных ему борьбой с Андроповым, на исходе. К тому же он теряет помощь Джуны Давиташивили, которую высылают из Москвы.
Говорят, что эта женщина из Тбилиси обладала такой же магической силой, какой некогда владел загадочный старец по имени Григорий Распутин, однажды предсказавший, что, если его убьют, монархия рухнет.
Удаление кавказской целительницы — тяжелый удар для Брежнева, но он уже ничего предпринять не может. Все указывает на то, что дни его у власти сочтены. ТАСС распространяет его фото в кругу семьи. В СССР, где семейная жизнь вождя является государственным секретом, эта фотографин должна подсказать, что и Брежнева скоро ожидает обычный удел пенсионера.
Больной, напичканный лекарствами, утром 7 ноября он поднимается на трибуну мавзолея.
Врачи возражали, но влиятельный секретарь по идеологии настаивал, утверждая, что отсутствие вождя вызовет нежелательные толки внутри страны и за границей. И на сей раз Андропов тоже добился своего. А может быть, он просто приказал? Ведь слухи... Опять слухи бежали по Москве о том, что произошло 10 сентября. В тот день в два часа дня вдруг была прервана телефонная связь Советского Союза
Три часа стояния на морозе вскоре дали себя знать.
10 ноября утром во время завтрака Брежнев вышел из-за стола и направился в свой кабинет.
Андропов уже находился в Кремле. Черненко в то утро был в здании
ЦК.
В театре на Таганке начались репетиции. Должны были проходить финальную сцену ’’Бориса Годунова”.
Было 8.30 утра. Брежнев все не возвращался из своего кабинета. Его жена, оставшаяся в столовой, начала беспокоиться. Говорят, что она нашла его лежащим на полу. Несмотря на то, что врачи постоянно дежурили в соседней комнате, превращенной в станцию скорой помощи ги оказались возле генсека в считанные минуты, помочь ему они не смогли. А может, они выполняли чей-то приказ и на сей раз не очень и старались.
Андропов и Черненко узнали о случившемся в одно и то же время.
В 12.30 врачи заявляют, что ничего сделать нельзя.
Как и предусмотрено в таких случаях, Кантемировская бронетанковая дивизия, расположенная под Москвой, приводится в боевую готовность.
А в театре на Таганке у актера, произносящего знаменитую фразу ’’Чего же вы молчите?”, она все не получается так, как того хочется режиссеру.
В музыкальную редакцию Радио на улице Качалова поступает срочное распоряжение: снять всю бравурную музыку и давать только траурные мелодии.
Их звучание по радио приносит в страну весть о происшедшем.
Еще не успели тело Брежнева перенести в Колонный зал, как собралось Политбюро.
Над Москвой спускалась ночь, а Политбюро все еще продолжало заседать.
Согласно дошедшей информации председательствовал на заседании Щербицкий и присутствовали не только члены, но и кандидаты в члены Политбюро, маршалы и влиятельные члены ЦК. Первый ход сделал Черненко, предложивший в генсеки Тихонова. Но это был, по всей вероятности, заранее отрепетированный ход. Тихонов, сославшийся на то, что ему уже 77 лет, отклонил предложение и выдвинул Черненко.
— Константин Устинович сформировался под впечатляющим воздействием Леонида Ильича, — давая характеристику своему кандидату, заявил Тихонов. — Предлагаю выдвинуть его.
Но события принимают неожиданный для обоих претендентов поворот. Черненко рассчитывал, что после того, как он в октябре официально стал вторым секретарем, большинство Политбюро согласится теперь признать его и первым. Со своей стороны Андропов, уверенно чувствующий себя после майского пленума, не сомневался, что все пройдет гладко и Политбюро просто примет ’’fait accompli” и передаст власть ему. Хотя выдвижение его кандидатуры Устиновым свидетельствовало о поддержке армии, большинства он сразу не получил. Пришлось провести несколько голосований, отражавших борьбу закрепившейся на своих позициях партократии с теми, кто угрожал ее спокойному, ненарушаемому никакими переменами благосостоянию. Это не была борьба за придание советскому социализму более человечных черт, как это пытались сделать чехи за 14 лет до того. Это была борьба тех, кто пришел к заключению, что если все оставить как прежде, режиму грозят большие опасности — с усидевшимися при Брежневе партократами. Они, считали андроповцы, на перемены не способны и их надо сменить. Вот поэтому сторонники Андропова наткнулись на яростное сопротивление.