Последние первые планетяне

Третьяков Павел

– Всякое-разное, – повторила девушка.

Оба рассмеялись, – верно, было слышно на всю улицу, – но затем резко замолчали и за целую минуту, пристально глядя друг на друга, не проронили ни звука.

– Пора, – наконец осторожно вымолвила Бобби.

Давыдов уже было потянулся отдавать кейс, но, наклонившись вперед, вдруг поддался искушению. Он снял шляпу и, аккуратно притянув Бобби за талию, поцеловал. Девушка будто замешкалась в первый миг, но затем ответила. Николай невольно выпрямился, и ей пришлось привстать на цыпочки, чтобы не разорвать соприкосновения. Так они и стояли там, у крыльца, не отпуская объятий.

Внезапно

Бобби отпрянула и, робко заулыбавшись, посмотрела куда-то вверх. Давыдов обернулся: в окне второго этажа виднелся маленький силуэт Саши. Услышав в окно знакомый смех, девчонка решила подглядеть за взрослыми. Бобби ничего не крикнула дочке, хотя та уж должна была отправиться в постель, и лишь, виновато переглянувшись с Николаем, сорвала с его плеча гитару. Она спешно вбежала по ступенькам ко входу и обернулась в последний раз, когда распахнула дверь. Теплый домашний свет вытек на погруженную в полумрак мостовую. Бобби со странной девчачьей улыбкой, ей не присущей, помахала Давыдову на прощание. Тот ответил затяжным кивком и поднял взгляд на полулежащую на подоконнике Сашу. Тихонько хохоча, она показывала большой палец.

Тем вечером Николай возвращался домой с противоречивыми чувствами на сердце. Он осознавал, что произошедшее может вылиться во что-то чудесное. Равно как стать очередным неизбежным и для обоих болезненным разочарованием.

41

Хотя после возвращения из Сима Николай Давыдов день ото дня сталкивался с первым помощником на службе, поговорить по душам им с Мининым не предоставлялось достойного шанса. Они беседовали несколько раз на дню: о случившемся с Громовым, новом положении дел, которое, впрочем, не имело силы в управлении, планах на будущее, наконец, о том, сколь корпоративные расследования повлияют на эти планы. Всякий раз, когда Давыдов с Антоном вели разговор, между ними, как по волшебству или счастливой удаче, находился какой ни то буфер. То в лице старика Хоева, то Камиллы, то градоначальника. Случалось даже незаметно влившемуся в команду синтетику Лектору попасться третьим лишним. Спорить о наболевшем в присутствии машины казалось совершенно нелепой затеей.

Наконец в середине нового месяца, когда дела в штабе немного устаканились, а общее напряжение спало до прежних показателей, обстоятельства сложились так, что посреди смены Николай с Мининым остались в офисе наедине. Давыдов возвратился из казино «Счастливчик Вик», где помог охране разобраться с пьяной потасовкой, а подставной старшина не выходил на улицу с утра, потому как Большое Кольцо затребовало в срочном порядке свежую порцию никому не нужных отчетов. Остальные офицеры, включая и синта, отправленного штрафовать фермеров на Тракте, разъехались по делам. В управлении установилась такая тихая благодать, что Антон, проведя в кабинете несколько часов кряду, вовсе был уверен, что остался один.

Николай угощался на кухне яблочным пирогом, когда первый помощник, позевывая да потягиваясь, выполз из новоприобретенной бюрократической норы.

– Босс… – удивленно окликнул он Давыдова и с испугу вытянулся, словно на смотре. – Думал, ты отправился по вызову.

– Это было несколько часов назад, – дожевав, отозвался Давыдов. Он показал на дверь кабинета: – Ты в этой конуре счет времени потерял.

Минин меж тем протиснулся на кухню и с явным предвкушением налил кофе. Жестом предложил

Давыдову, но тот отказался.

Антон сделал глоток и, обжегшись, едва слышно зашипел в кружку.

– Надеюсь, ты не против, – вновь заговорил он, – что я обустроился в кабинете. Только затем, чтоб лишний раз между терминалами не бегать.

– Я сам предложил. Забыл?

– Знаю. Мы договаривались на пару дней, а прошло больше недели.

Давыдов демонстративно отмахнулся:

– Не твоя вина, что комиссия никак не отстанет. Играем по правилам, и все утрясется.

– Уверен, в скором времени тебя восстановят, – отозвался Минин. Он желал, чтобы его слова прозвучали как напутствие, однако решительности тону не хватило. Антон заметил это и потому добавил: – Все забудется как недоразумение.

– Диана огорчится, – добро посмеялся Николай. – Знаю, она по-дружески относится ко мне, но все же заманчиво оставаться невестой большого начальника.

Минин решительно перебил:

– Она не знает всей правды.

– Не совершишь глупость, рассказав про Призраков? – насторожился Давыдов.

– Неа, – заверил Антон и так завертел головою, что расплескал кофе. – Конечно, нет, – повторил он. – Впрочем, я не про Призраков говорю, а в целом.

– Не уверен, что понимаю.

Минин вытер салфеткой пол и затем серьезно посмотрел на старшину.

– Позволишь кое в чем признаться? – спросил он, разумеется, не собираясь дожидаться разрешения: – На фронтире такие вещи не принято произносить вслух, ведь любое нежелание к развитию считается слабостью или трусостью. Особенно среди мужчин. Все-таки скажу… Я никогда не жаждал места старшины, – признался Антон. – Всегда подыгрывал Василию в его попытках слепить из меня полноправного преемника, однако сам никогда не стремился к этой должности. Не стремлюсь и теперь. Черт возьми, по моему мнению, Мила лучше подходит на эту роль. В ней есть огонь и страсть, которые необходимы лидерам на Западе. Она в хорошем смысле безбашенная.

– Говорил об этом с Громовым? – переспросил Давыдов.

Минин иронично усмехнулся:

– Не получилось. Думал, со временем он сам поймет. Затем случилось *это*. Все стало неважно. Теперь трудно загадать, что будет с управлением.

– Иронично, – между тем вдумчиво вымолвил Николай. Он отставил тарелку с пирогом и сложил руки на груди. – Был момент перед самой облавой, когда мы говорили у вокзала, на парковке… – (Антон кивнул, мол, он не забыл разговор). – Так вот, – продолжил Давыдов, – я тогда неверно интерпретировал твое халатное отношение к операции. Вы с Камиллой с начала утверждали, что Призраки невиновны, и я подумал, своим наплевательством ты показываешь недоверие ко мне. Думаешь, справишься лучше. Мечтаешь, чтобы план пошел крахом, и меня убрали. У вас действительно была тайна, – усмехнулся старшина. – Просто иного рода.

Завороженно выслушав начальника, Минин внезапно встрепенулся.

– Наверно, со стороны так и выглядело, – с досадой сказал он. – Я не подумал. Извини. Я б никогда не предал доверия старшины. Ну… в личном плане, – поправился Антон, осознав, что из его уст подобное заявление прозвучало как минимум саркастично.

Давыдов уловил комичность момента и, не сдержав улыбки, покачал головой.

– Да уж, аферу вы провернули знатную, – проговорил он. – До следующего года будем разгребать последствия.