Последние ритуалы
Шрифт:
— А Гаральд составил завещание? На все свое имущество?
— Да, составил. Кстати, не так давно. То есть завещание было и раньше, но он его изменил в середине сентября. Он даже ездил в Германию, встречался с юристом Гунтлибов, подписал новый вариант. Но никто не знает, что в нем сказано.
— Неужели? — удивленно спросила Тора. — А почему?
— У завещания две части, и есть указание вскрыть сначала одну, потом другую. В первой говорится, что вторую нельзя открыть, пока Гаральда не похоронят, а это еще невозможно из-за расследования.
— И это все, что там говорится?
—
— Где же?
— В Исландии. Это весьма странно, учитывая, что он прожил здесь недолго. Похоже, твоя страна его пленила. Есть еще одно указание: родители должны присутствовать на похоронах и стоять в ногах могилы до тех пор, пока гроб не опустят. Если они не согласны, то все имущество переходит татуировочному салону в Мюнхене.
Тора попросила повторить.
— Значит, он считал, что они не захотят приехать?
— Очевидно, да, — ответил Маттиас. — Но он сделал так, что они теперь не смогут отказаться. Его родителям явно не понравится быть героями всех «желтых» изданий из-за того, что их сын оставил кругленькую сумму тату-салону.
— И все достанется им? — спросила Тора. — В случае если они появятся на похоронах?
— Нет, — ответил Маттиас. — Да им и не надо, они просто не хотят огласки, и все. — Он ненадолго задумался. — Возможно, большую часть унаследует его сестра Элиза. Незначительная часть денег отойдет кому-то здесь, в Исландии. Когда на юриста надавили, он очень ясно на это намекнул. В соответствии с указанием Гаральда, вторая часть завещания открывается здесь.
— Интересно, кто бы это мог быть…
— Даже не представляю, — откликнулся Маттиас. — Но если он или она знали об этом, то у них был достаточно веский повод для убийства.
Тора с радостью покинула квартиру. Она устала и хотела домой, к детям. И все же ее не оставляло тревожное чувство, будто она что-то проглядела. Но как она ни старалась уловить это «что-то», наслаждаясь вечерним морозным воздухом, а потом садясь в машину от «Мастерской Бибби», так его и не нащупала. А когда устроилась на водительском месте, то забыла об этом совсем.
Глава 12
Не все последствия развода позитивны. У развода есть и отрицательные стороны. Например, семейный бюджет создавался объединенными силами, а теперь Тора вынуждена растягивать одну зарплату, латать бреши, образовавшиеся после раскола. Ничтожная сумма, которую она получает от бывшего мужа на содержание детей, не решает все ее финансовые проблемы. Человек почему-то очень легко увеличивает свои расходы и привыкает к комфортной жизни. Переход из стадии «бедный студент» на уровень «работник с постоянной зарплатой» Тора проделала просто и быстро — по крайней мере она не припоминала каких-то особых трудностей. И совсем другое дело, когда возможность тратить сокращается снова, что после развода и произошло.
Ханнес был хирургом в отделении первой помощи — другими словами, имел стабильную и хорошо оплачиваемую работу. Когда они расстались, Торе пришлось отказаться от многого, что она уже привыкла считать само собой разумеющимся. Теперь нельзя было
— Ну разве это не чудо? — спросила она дочку, которая сидела на кухне и что-то увлеченно рисовала.
Соулей подняла глаза.
— Что «это»?
— Полы, — ответила Тора. — Я их пропылесосила. Посмотри, какие они теперь чистые!
Девочка посмотрела на пол, потом снова на маму.
— Вот, ты пропустила! — Зеленым карандашом она ткнула на комочек пыли, прицепившийся к ножке стула.
— Ох, простите, мисс Минни Маус! — сказала Тора, целуя ее в макушку. — А что это такое интересное ты рисуешь?
— Вот это ты, это я, а это Гильфи, — ответила Соулей, показывая на три фигурки разного размера. — У тебя красивое платье, у меня тоже. А Гильфи в шортах. Это картинка про лето.
— Ух ты, какая я красивая! — сказала Тора. — Обязательно куплю себе к лету такое платье. — Она посмотрела на часы. — Ну, идем, почистим зубки. Пора спать.
Пока Соулей собирала карандаши, Тора поднялась наверх, легонько стукнула в дверь комнаты сына и вошла.
— Ну разве они не как новенькие? — Она попыталась обратить и его внимание на полы.
Гильфи сразу не ответил. Он лежал на кровати и разговаривал по мобильному. Увидев ее, быстро попрощался и полушепотом сказал кому-то, что перезвонит. Он положил телефон, подтянулся на кровати и теперь полусидел. Торе показалось, что сын чем-то потрясен.
— Ты как себя чувствуешь? Что-то ты бледный.
— Что? — сказал Гильфи. — А, нет, все нормально. Превосходно, да.
— Вот и хорошо, — сказала она. — Я просто пришла узнать, почувствовал ли ты, что воздух в твоей комнате стал чище и не полагается ли мне поцелуй в награду? Я тут все пропылесосила!
Гильфи сел прямо и обвел комнату отсутствующим взглядом.
— А? О! Ага. Круто.
Тора хорошо знала сына. Что-то было не так. Раньше он бы пожал плечами или промямлил, что ему не важно, какой у него пол. Сейчас его глаза бегали и он старался не смотреть на мать. Что-то произошло. У нее внутри екнуло. Она плохо о нем заботится. С момента развода Гильфи из мальчика вырос в юношу, а она слишком занята собой и своими проблемами и не уделяет ему должного внимания. И теперь вот не знает, что делать. Больше всего ей сейчас хотелось крепко обнять сына и запустить пальцы в его без нужды длинные волосы, но это выглядело бы глупо — то время ушло, слишком поздно.