Последние романтики

Харрис Рут

– Тогда договорились? – Гюс протянул руку.

– Договорились, – ответил Ким, и они обменялись рукопожатием.

– Официант, еще шампанского! – заказал Ким.

Празднование продолжалось. Они обошли еще писательский бар на Мак-Дугал, где все знали Кима и уже слышали новости о «Западном фронте» и где зависть была более сильной, чем самогон бутлегера; забегаловку на Восьмой авеню, где роли девочек исполняли мальчики; ирландский бар на Третьей авеню. В какой-то момент они вернулись назад, в «Плазу», где Ким радостно истратил остатки денег. Он объявил, что теперь он банкрот и голодает.

– Наконец-то я чувствую себя настоящим писателем, – сказал он.

Даймонд настоял на передаче роли хозяина ему и отвел их в одно известное местечко

в «Маленькой Италии», где заказал огромные тарелки со спагетти и приправой из чеснока и оливкового масла.

– Абсолютная гарантия, что у вас не будет похмелья, – сказал он, посыпая спагетти свеженатертым острым сыром и крупномолотым черным перцем из деревянной перечницы. Владелец ресторана прислал тяжелые бутылки великолепного красного вина, которое его отец делал из собственного винограда, растущего в саду на Милберри-стрите, позади его апартаментов. Все ели, пили и говорили о Париже и писателях, о том, как действуют эти акулы-кредиторы, о немыслимо коротких юбках, которые девушки носили с закатанными чулками и коротко остриженными волосами; о негритянском джазе, о флягах на поясе у юнцов из колледжа, которые они таскали с собою в открытую, и об огромном крутом вышибале из забегаловки с нижней Пятой авеню, который принадлежал к какой-то фундаменталистской секте и в те моменты, когда не читал Библию, использовал свои кулаки для усмирения недисциплинированных клиентов. Салли все это завороженно слушала. С Кимом она всегда чувствовала себя в гуще событий, к тому же главный сюрприз она ему еще не преподнесла! Она решила, что, как только родится ребенок, они поедут в Париж. Жизнь казалась более прекрасной, чем она могла себе представить, когда выходила замуж. Казалось, это было так давно!

– Ты – не единственный в семье, у кого есть волнующие новости, – сказала Салли Киму на следующий день. Они проспали до двух часов дня и теперь, перед уходом Кима в редакцию «Сан», ели яичницу с беконом.

– Вчера я видела доктора Ардена. Ким, у нас будет ребенок!

– Ребенок? – Ким, казалось, был потрясен. Прошло некоторое время, прежде чем он осознал, что чувствует себя одновременно взволнованным и пойманным. Странно, думал он, как можно испытывать такие два противоположных чувства одновременно. Это напомнило ему о тех двух случаях, когда он лишился сознания: один раз – в Сен-Гобе Форест и другой – в доме Уилсонов на Вашингтон-сквере. Эти нахлынувшие чувства мешали ему сосредоточиться. В оцепенении Ким спросил:

– Ты уверена?

– Конечно, уверена. Я уже подозревала это, а доктор Арден подтвердил мои догадки. Разве ты не счастлив? – Глаза Салли сияли от возбуждения. – Разве ты не рад?

– Я думал, ты пользуешься колпачком, – сказал Ким, еще не оправившись от шока. Когда они только поженились, Салли пожелала предохраняться от беременности. Их совместная жизнь была такой свободной, такой независимой, такой волнующей и непредсказуемой, что Салли хотела насладиться ею прежде, чем родить ребенка. Ким бурно протестовал против всего, что противоречило природе, называя это не только неестественным, но и извращенческим. Он сказал Салли, что она будет играть с судьбой, а ни у кого нет на это права. Но Салли неожиданно проявила настойчивость и посетила доктора Ардена, который помог подобрать ей размер колпачка. Ким по-прежнему протестовал, и после нескольких дней споров они наконец пришли к соглашению: Салли могла пользоваться своим колпачком тайно, чтобы Ким ничего об этом не знал. Но страстные возражения и рассудительные аргументы Кима оказали свое воздействие на Салли. Иногда она пользовалась колпачком, иногда – нет. Иногда она надеялась, что забеременеет, а иногда считала, что этого не произойдет. Теперь, когда она забеременела, она была на седьмом небе от счастья.

– Не всегда, – сказала она Киму. – А теперь скажи мне, ты рад?

– Одна моя половина…

– А другая?

– Испугана, – признался Ким. Он не мог заставить себя сказать ей, что теперь, когда он начал свою карьеру писателя, когда

он стал думать о том, чтобы оставить свою прежнюю работу и вести по-настоящему независимую жизнь, о которой он мечтал, ребенок был бы помехой. Он не сознавал этого до сих пор, но уже изменил свое мнение о колпачке. Он начал понимать, что его лихорадочная, импульсивная жизнь, которую он любил, жизнь, которую он делил с Салли, зависела от этого кусочка резины.

– Как ты себя чувствуешь? Я имею в виду физически?

– Прекрасно, как никогда прежде!

– Ты никогда и не выглядела лучше! – Несмотря на затянувшееся торжество, глаза Салли блестели, ее золотистые волосы играли в лучах солнца.

– И. ты такая же стройная, как всегда. По твоему виду и не скажешь, что там уже сидит ребеночек.

Он коснулся ее живота. Отсутствие явных физических перемен в Салли улучшило самочувствие Кима. Он знал, что понадобится время, чтобы привыкнуть к этой мысли.

– Я тоже немного боюсь. Думаю, все боятся, – рассудительно заметила Салли. – А теперь расскажи мне о другой своей половине. Счастливой половине…

– Я до смешного счастлив, – глаза Кима зажглись. – Я буду отцом! Представляешь! Вчера – подающий надежды писатель! Сегодня – будущий отец! Теперь мне действительно необходима работа.

– Почему? – Салли знала, что Ким всегда считал, что работает недостаточно усердно, и все же трудился больше, чем любой, кого она знала.

– Я собираюсь стать известным и богатым. Ребенку нужен отец, которым он мог бы гордиться.

– А если он – это она?

– Девочкам тоже необходим отец, которым можно гордиться, – сказал Ким. Ему как-то не приходило в голову, что будущий ребенок может оказаться девочкой. И не потому, что он хотел конкретно мальчика или девочку.

– Ты всегда говорил мне, что гордился своим отцом и тем, что люди приходили к нему со своими проблемами. Тебе не нужно делать еще большего для нашего ребенка… – Салли ощутила дрожь, произнеся слова вслух, – чтобы он гордился отцом.

– Ну, я буду таким богатым и таким знаменитым, что наследник Хендрикса станет самым гордым ребенком на двух континентах, – сказал Ким, его уверенность была подстегнута новостью Салли, но и его сомнения также возросли. Теперь очень многое, почти все – и образ жизни, который он хотел вести, и будущее еще неродившегося ребенка, – зависело от «Западного фронта».

Ким нежно поцеловал Салли на прощание и ушел в «Сан». Придя в офис, Ким уже чувствовал себя на вершине мира. Он не знал, было ли тому причиной его встреча с Максвеллом Перкинсом, или удивительная новость Салли, или это было просто его естественное жизнелюбие, но Легс Даймонд был прав, когда говорил, что спагетти и чеснок абсолютно исключают похмельный синдром.

3

– У нас проблемы с тиражом, – сказал Эс. Ай. в конце августа. Он пригласил Кима на ленч в соседний салун, и заказ их состоял из ставшего теперь обычным огромного количества виски и чуть-чуть еды.

– На нас давят с двух сторон. Эти слезливые сестрички из бульварных газетенок увеличивают количество своих читателей с каждым днем. «Ньюс» выходит в первые ряды. Херст планирует новый листок – «Миррор». Это одна сторона проблемы. Другая – журналы. Они тоже вгрызаются в ряды наших читателей. «Коллье» и «Сатердей ивнинг пост» увеличивают свои тиражи с каждым номером. По официальным сведениям, цифры «Сан» остаются стабильными, но это полнейшая ерунда. Я продолжаю говорить большим боссам, что нам нужно стать напористыми и содержательными, но это все равно что просить Валентино [5] перестать прилизывать волосы. Я просто тратил силы впустую. Вплоть до сегодняшнего утра. Сегодня наши боссы собирались на свой шабаш в офисе наверху.

5

Рудольфо Валентино – кинозвезда двадцатых годов