Последние романтики
Шрифт:
– Он очень эгоистичен, – сказал Ким.
– Знаю, – сказала Николь. – А разве не все люди эгоистичны?
– Нет. – Ким подумал о Салли. Салли не была эгоисткой. – Но теперь-то ты собираешься от него уйти? От своего герцога?
– Чтобы ждать тебя?
– Это нечестно, – сказал Ким.
– Но ты ведь именно это подразумеваешь, не так ли? – спросила Николь.
– Не понимаю, как ты можешь оставаться с ним, – сказал Ким, предпочитая не отвечать на ее вопрос. Конечно, она была права… он хотел ее, и ему было нужно, чтобы она его ждала. – Ты слишком хороша для того, чтобы позволять кому-то обращаться с собой так, как это делает
– Значит, я слишком хороша для женатого мужчины. Прошу тебя, Ким, не надо говорить об этом, – сказала Николь. – Я свободна. И если я захочу остаться с ним…
– Но почему? Почему? Что за роковое влечение? – спросил Ким. Он не мог поверить в то, что Николь настолько заражена снобизмом и так честолюбива, что готова сносить любые выходки Боя из-за его титула. Как это можно объяснить иначе? – Или все дело в том, что он герцог?
– Нет. И ты это прекрасно знаешь.
– Тогда почему же?
– Я уже сказала тебе, что не хочу говорить об этом, – заявила Николь. – Когда начинаются такие разговоры, я чувствую себя несчастной. – А потом добавила: – Есть вещи, которые невозможно объяснить.
И Ким задумался, пытаясь понять, что она имела в виду и почему она чувствует себя настолько несчастной, что даже не может говорить об этом с ним.
6
– Разве твоего герцога не интересует, куда ты уходишь каждый день? – спросил Ким, когда они в четвертый раз встретились на пляже Гэруп.
– Он знает, – ответила Николь. – Я ему сказала.
– И он не ревнует?
– Ну… – Николь покраснела.
– Что «ну»?
– Бой полагает, что все писатели гомосексуалисты, – призналась она.
– О Господи, – сказал Ким. Сначала он не знал, как к этому отнестись, а потом расхохотался.
Они с Николь не могли оторваться друг от друга и ежедневно занимались любовью по нескольку часов подряд с такой ненасытной страстью, что это удивляло и слегка смущало их самих. Потом они лежали нагишом под лучами солнца. Сперва Николь накрывалась чем-нибудь, но не из скромности, а чтобы спрятаться от солнца.
– Ты бы очень хорошо выглядела загоревшей, – как-то сказал Ким.
– Это совсем не модно, – ответила Николь.
– Загар придает человеку здоровый вид. Не понимаю, почему тебе хочется оставаться такой бледной.
– Загорают только американцы, – заметила она. Она принимала тщательные меры предосторожности, чтобы уберечь свое тело, и даже руки, от солнечных лучей. Для нее загар был признаком тяжелого физического труда. Все крестьяне, работавшие на полях под Ларонель, были загоревшими до черноты, кожа на их руках казалась выдубленной, а складки и морщины на шеях и лицах были словно выжжены палящим солнцем. Представители высших общественных классов подчеркивали свою свободу от подневольного труда на полях тем, что оставались белокожими, намеренно избегая загара.
– Ты бы очень здорово выглядела, – настаивал Ким, – в своей белой одежде и с загаром. Знаешь, тебе ведь не нужно поджариваться на солнце. Достаточно слегка потемнеть.
– Возможно, ты прав. Сара Мерфи прелестно выглядит, – сказала она. – Я попробую, – и она, постепенно и осторожно, ежедневно проводя на солнце немного времени и пользуясь полученным от Сары рецептом, йодом и детским кремом, позволила себе слегка загореть. Через некоторое время кожа Николь покрылась светло-коричневым загаром с розоватым оттенком, и ей было приятно, что теперь
– Сегодня утром я получил очень интересную телеграмму, – сказал Ким. За все лето он ни разу не был в таком бодром и жизнерадостном настроении. – От человека, которого зовут Джей Берлин. Мы с ним вместе учились в колледже. Теперь он издатель, и ему известно про те трудности, с которыми я столкнулся, пытаясь опубликовать «Дело чести» у Скрибнера. Он пишет, что хочет издать книгу в том виде, в каком она мной написана.
– Это и в самом деле отличная новость! – сказала Николь. – Нет ничего лучше небольшой конкуренции. Я поняла это, когда работала у Ролана Ксавье. Каждый раз, когда у нас возникал спор, я угрожала ему, что уйду на другую фабрику. Однажды я так и сделала, после того как он заявил мне, что набивать гладкое трикотажное полотно невозможно. На другой фабрике с этим справились. Ролан пошел по миру со шляпой в руке.
– Проблема заключается в том, что Перкинс…
– Ага, понимаю. А если бы Перкинс работал у этого Джея Берлина?
– Максвелл никогда не уйдет от Скрибнера, – сказал Ким. – Его имя слишком тесно связано с этой фирмой, со всеми ее бестселлерами.
– Никогда не говори так! Кроме того, если бы Перкинс работал на Джея Берлина, то у тебя был бы редактор, который тебе нужен, и еще издатель, готовый публиковать твои книги так, как они тобой написаны.
– Да, но… – начал было Ким. Николь перебила его:
– Будь я на твоем месте, я бы села на первый попавшийся корабль, отплывающий в Нью-Йорк. Я бы объяснилась со Скрибнером. Я бы переговорила с Джеем Берлином. Я бы пригласила Перкинса на ленч…
Николь сидела на песке в характерной для нее позе, подняв колени к груди и обхватив их руками, и с очень решительным выражением на лице. Она обвязала свои влажные волосы большим белым носовым платком Кима, натянув его на лоб до самых бровей. Это еще сильней подчеркивало выразительность черт, а широкие скулы казались выше. Лицо ее стало задиристым и драчливым, и по его решительности Ким понял, в чем причина ее успеха. И почему-то никогда раньше она не выглядела в его глазах настолько привлекательной. Он понял, что она привыкла преодолевать препятствия, привыкла сражаться за то, что ей было нужно. А у него все получалось просто и легко. И вот теперь, наткнувшись па первое серьезное препятствие в своей жизни, он уже готов был отступить. Ему сразу же захотелось бросить все и сдаться. Николь учила его, как надо бороться. Он подумал, что совсем не против борьбы, у него просто не было опыта. Слушая Николь, он вдруг понял, что рвется в бой.
– Если я решусь на это, ты поедешь со мной? Николь удивилась.
– Как я могу? – ответила она вопросом на вопрос– Не говоря уж о том, что у тебя есть жена, мне же еще нужно готовиться к большому осеннему шоу, а кроме того, я должна выполнять очередные заказы своих клиентов. Две сотни моделей! Разве ты не знаешь, что у меня даже будет своя площадка на выставке? И я сама собираюсь оформлять ее всю, от подпорок до задних декораций! В любом случае мне пора уже уезжать из Антиба и возвращаться в Париж. Я не предполагала, что задержусь здесь надолго. – Она насмешливо посмотрела па Кима. – Встреча с тобой не входила в мои планы, и тем более я не собиралась проводить с тобой столько времени.