Последние звёзды

Кузнецов Андрей

– Внутри ещё один – мёртвый, вломились с ножами и ружьём. Что скажешь?

– Ничего. Будь моё желание, их было бы не двое, – мужик наклонился, взял парня за подбородок. – И не наши это. Вчера из города приехали за зерном.

– Ага-а! Это с ними завтра мы должны ехать? Вот спасибо!

Из двери Шепелев видел, как Баграт крепче сжал пистолет за спиной.

– Что мне сделать, чтобы ты верил?

– Отпусти всех и зайди в дом, там поболтаем.

– Знахаря кликну, не то парень кровью истечёт.

Расселись на кроватях друг напротив друга,

Баграт смотрит мимо всех – в окно. Глава посёлка уже без ружья, но куртка топорщится.

– Ещё раз. Эти залётные, я ничего не знал. Зачем залезли – без понятия, может, грабить... но это глупо.

Баграт и Шепелев молчат, приходится продолжать.

– Что гадать, у него и спросим, пока жив.

Бедный парень, весь белый, ещё в сознании, наверняка уже трижды пожалел если не о содеянном, то о неудаче.

– Не мучай, мы уже спросили, – заявил Баграт. – Другое интересно...

В дверь постучали, попросили не стрелять. Вошёл Знахарь и Артём.

– Серёга в порядке, с ним Иваныч. Серёга спит как убитый.

– Так себе сравнение в его-то случае, – покачал головой Шепелев.

Знахарь занялся раненым, Баграт задал свой вопрос раненому.

– Ну мы чего... Можно, конечно, с утра вас увезти, в дороге разобраться. Но опасно, решили ночью. Сразу бы уехали.

– Точно, – всплеснул руками глава посёлка. – Машина уже гружёная.

Раненый понял, что умереть ему не дадут, разговорился.

– Чирик сказал, знает, кто к хозяину проведёт.

Шепелев фыркнул.

– Это и сам знаю, – повернулся, подался вперёд, заглянул главе в лицо. – Алексей, я давно тебя уважаю, ты меня. Спрошу две вещи, ответь правду.

– Валяй.

– Я тебе плохое делал?

– Не припомню.

– Значит, за меня пойдёшь?

– Глупости говоришь.

– А против сына моего? Против власти?

– Так вот в чём дело... Как же так вышло?

– Ответь мне, Алексей.

Мужик встал, отвернулся к окну, поковырял носком ботинка пол, как провинившийся школьник, и ответил негромко.

– У меня сотня человек здесь, мы зависим от города... Но предавать я тебя не буду. Лично всё сделаю, но остальных не втяну, извини.

– Это уже немало, спасибо.

Над горизонтом разлилась утренняя заря, кто сидел у окна – почуяли на лице свет, но не тепло. Пора было решать и решаться.

– В Абакан. Бояться нечего, у меня есть верные люди.

– У вашего сына их не больше?

– Не знаю, потому и еду в кузове.

Серёгу и пленного оставили, выехали поскорее, посёлок только просыпался. В зеркале долго был виден Алексей, он словно просил прощения. В жёстком кузове, разделив одну накидку, тряслись Шепелев с Багратом. Пахло зерном.

– Уже жалею, что согласился. Мешки только кажутся мягким. Ехал бы с комфортом в кабине, мне-то прятаться не надо.

Шепелев со смехом похлопал себя по бокам.

– А мне ничего.

– Ещё бы...

– Но давай о деле. Когда ты позвонишь хозяину?

– Отъедем подальше.

* * *

С этими повстанцами покоя лишился и Гловацкий.

Никаких действий, только суета, но ни одной свободной минуты. О звонке по спецканалу доложил помощник.

– Отлично, что всё получилось. Сложности? Да, знаю, на то и был расчёт. Хорошо, дай ему трубку. Доброе утро. Именно так, это по моему приказу вы на свободе. Я представляю верхушку, что вы ещё желаете знать? Не имя же в самом деле, – Гловацкий рассмеялся. – У меня нет конкретной задачи для Вас, просто хочу дружить. Кстати, ваш сын уже связался с нашими. Сами знаете, чего он хочет? Ну тем лучше. У нас ещё не знают о провале вашего похищения, бригада экспертов вылетит к Саяно-Шушенской ГЭС завтра.

Гловацкий что-то долго слушал, кивал и начертил на бумаге странную сложную фигуру.

– Короче, так. Ты в моих интересах, но помогать могу лишь на своей территории, остальное сам. И Баграт, ему верь.

26

Мёдов совсем раскис. Дима с Максом, идя за ним, слышали, как он бормочет. Уже два часа шли не разбирая дороги. Наконец лейтенант завёл их в болота и ухнул в тину по колени. Вытащили, нашли сухой пятачок, развели костёр.

Мёдов только скинул обувь, больше и пальцем не пошевелил. Он молчит, глаза прячет. Дима свернулся в клубок и показал спину, дрожит. Макс плюнул на них, стал дёргать мох. Влажный, он совсем не горел. Рвал, жёг, раздувал до боли в щеках, и вот затрещал огонь. Мёдов, всё глядя в сторону, придвинулся ближе.

– Всё нормально?

Мёдов молчит. «Ладно, на это ты точно ответишь».

– Ты ошибся. И всегда будешь помнить.

Командир встрепенулся, сфокусировал взгляд.

– Да-да, – продолжал Макс, – всё по твоей вине.

– Что-о? – одними губами вывел Мёдов.

– И Ерёменко погиб! И Вася... Все погибли!

Перебор. Мёдов прокусил губу и вскочил. Макс отпрянул, не успел, командир швырнул его наземь, придавил коленом. Потянулся за оружием, Макс ухватил руку. От возни проснулся Дима.

– Щенок! Не смеешь!

Мёдов ударил кулаком, вырвался и вскинул автомат – дулом в зубы. Сзади бросился Дима, вцепился в оружие, завалил командира в траву и слетел кубарем, получив прикладом.

– Очнулись оба? – Макс и не думал подниматься, вытирал с лица грязь.

– Сукин сын... Ай да сукин сын! – Мёдов рассмеялся, опрокинулся на спину – в лужу, автомат на замочил – привычка.

– Меры экстренного возврата к жизни пропащего командира? Хорош, Смирнов, запишу благодарность в личное дело.

Дима понял, что его не пристрелят, и шумно выдохнул, подполз на четвереньках.

– Отряд, слушай приказ: привести себя в порядок, найти место для ночёвки. Какого хрена я вас в болото завёл...

– Есть, товарищ лейтенант! – просиял Макс. – С утра поохотимся? Следы видел.

Мёдов махнул рукой, с кислой миной надел мокрую обувь. С новыми силами из топи выбрались быстро, но дальше ноги не шли, потому встали тут же.

– Здесь бы зерно сажать, – Дима дёрнул жёлтый сорняк, такие простирались до берёз.