Последний адмирал Заграты
Шрифт:
— Да здравствует свобода!
— Свобода! — рявкнула толпа.
— Да здравствует Трудовая партия!
— Свобода!!
К четырем утра в Альбурге стало спокойнее. Все самые лакомые кусочки: магазины, банки, богатые дома — были разграблены, пойманные полицейские повешены, солдаты разогнаны, и весь город, за исключением дворца и сферопорта, принадлежал Трудовой партии. Часть бунтовщиков разбрелась по домам, оставшиеся на улицах приступили к празднованию, однако известие о разгроме королевской армии всколыхнуло
Оковы самодержавия рухнули.
Радостные люди обнимались и целовались, скандировали лозунги, вопили и устраивали танцы. Кто-то призывал хватать оставшихся адигенов. Кто-то предлагал идти на юг, освобождать братьев-загратийцев от Нестора. Кто-то бросился к уцелевшим домам. А трудовики устроили очередной митинг.
— Вся власть — народу!
— Свобода! — отозвалась толпа.
— Вся власть — Трудовой партии!
— Да здравствует Трудовая партия!!
— Не это ли проявление истинной народной радости? — воодушевленно спросил Мика Мучик, прижимаясь плечом к рослому Веберу. — Вы чувствуете энергетику, Феликс? Чувствуете народную мощь?
Наемник с безразличным видом пожал плечами.
— Никаких эмоций?
Хладнокровие плечистого альбиноса нервировало Мику. Ему хотелось большей открытости и взаимопонимания, хотелось завести разговор с мужественным вуленитом, хотелось найти общие интересы.
— Я вижу только сброд.
— Не надо обижать граждан свободной Заграты, Феликс, — рассмеялся Мучик, заглядывая Веберу в глаза. — Теперь это наше стадо, и мы несем за него ответственность.
— Мика, не отвлекай нашего телохранителя, — попросил Зопчик.
— Я просто хочу наладить дружеские взаимоотношения.
— Знаю я, чего ты хочешь.
Окончательно осипший Майер вернулся с балкона в комнату и жадно выпил два стакана воды.
— Где Мойза?
— Где-то в городе, — ответил Ян. — Но он всё сделал: бронетяги больше не защищают королевских ублюдков.
— Машины ушли? — воодушевленно спросил Рене.
— Я приказал им остаться. Не хочу, чтобы толпа ворвалась во дворец.
— Ты молодец, Ян, — одобрил Майер.
— Я знаю.
— Так пойдемте и закончим наши дела! — предложил Мика. — Чего мы ждем?
— Синьор Зопчик, вы отдали распоряжения, о которых я просил? — поинтересовался Вебер.
— Да.
— Какие еще распоряжения? — удивился Мучик.
— Задерживать всех адигенов, которые появятся возле дворца, — с улыбкой ответил Ян. И добавил: — Особенно лысых.
Мика и Рене расхохотались, а вот Вебер остался невозмутим:
— Спасибо.
— Вы все-таки не хотите встречаться с бамбадао? — Зопчик внимательно посмотрел на бамбадира.
— Естественно, не хочу, —
— Я верю, что вы с ним справитесь, — проворковал Мучик. — У вас такое мощное оружие… — Он мечтательно посмотрел на пряжку веберовского ремня и добавил: — Наверное…
— Пойдемте же во дворец! — недовольно бросил Зопчик…
— Делегация Трудовой партии просит об аудиенции, ваше высочество, — доложил Синклер.
Омерзение. Вот что испытывал военный, произнося эту фразу. Омерзение и злость на себя, на свое бессилие, на свой позор.
— Это действительно так, полковник? — тихо спросил Генрих-младший.
— Что вы имеете в виду, ваше высочество?
— Они действительно просят?
Синклер покраснел и отвел взгляд.
— Щадя мои чувства, вы вводите меня в заблуждение, — продолжил двенадцатилетний принц. — А я должен понимать, как себя вести.
Военный не нашелся с ответом.
— Повторите, пожалуйста, ваше сообщение, полковник. Только повторите его по-настоящему, так, как оно должно было прозвучать.
Мальчишке было страшно, очень страшно, но он был наследным принцем, а потому не только власть впиталась в его плоть, но и гордость. Именно она заставляла страх отступать. Именно она требовала смотреть врагу в глаза, а не прятать голову в песок. Именно она делала голос двенадцатилетнего Генриха твердым.
— Бунтовщики требуют, чтобы вы и ваши братья немедленно явились в тронный зал, ваше высочество, — едва слышно произнес Синклер. И добавил: — Простите меня.
Он едва сдерживал слезы.
Принц помолчал, поглаживая подлокотник отцовского кресла, после чего спросил:
— Они могут требовать?
— Боюсь, что да, ваше высочество, — прошептал Синклер. — Они полностью контролируют столицу и… — Военный судорожно вздохнул. — Они взяли в заложники семьи наемников, ваше высочество, бронетяги нам не подчиняются.
Потеряна последняя серьезная сила, а вместе с ней — надежда на спасение. Бегство из дворца невозможно.
— Мы беззащитны?
— Дворец охраняют солдаты… Мы не продержимся, но бунтовщики не хотят идти на штурм.
— А чего они хотят?
— Они хотят власти, ваше высочество, — угрюмо ответил Синклер. — Они хотят править Загратой.
— А я им мешаю?
— Вы и ваши братья.
Долго, почти минуту двенадцатилетний принц смотрел на раздавленного полковника, после чего негромко осведомился:
— Они нас убьют?
— Да, ваше высочество, — выдавил из себя Синклер. — Скорее всего.
Генрих-младший кивнул с таким видом, словно услышал то, что ожидал, поднялся на ноги, медленно вышел из-за отцовского стола и остановился, заложив руки за спину.