Последний бастион – 2. Бремя белых

Афанасьев Александр

— Это в Конго. Так отстрели. Ты думаешь, я сильно расстроюсь? Восемьдесят. Мой брат и я — наследники большого состояния, мы его унаследовали на двоих. Девяносто дваУбей его и ты мне окажешь… Сто

За все время Али не видел, чтобы человеческое существо так быстро двигалось. Только что кяфир спокойно говорил — и вдруг превратился в какое-то расплывчатое пятно, в вихрь. Одновременно по ушам ударил звук дальнего винтовочного выстрела…

Ахмед не понимал своего эмира, хотя

и не сомневался в его правоте ни на минуту. Все это время он держал под прицелом своей винтовки спускающегося с горной кручи кяфира — и мог легко убить его или только ранить — но в любом случае он был бы менее опасен. Да и отомстить надо — ведь он убил немало братьев. Но эмир строго-настрого приказал не стрелять — и Ахмед выполнял этот приказ, хотя и держал кяфира постоянно под прицелом…

Кяфир остановился в паре десятков метров от эмира и о чем-то заговорил. У эмира в руках был пистолет, а Ахмед знал, как эмир умеет стрелять. Секунда тянулась за секундой, медленно, как тонкая струйка меда — и тут вдруг кяфир с поразительной скоростью метнулся в сторону, одновременно уходя в перекат и выхватывая пистолет — тот самый пистолет, что Ахмед видел у него за поясом. Ахмед начал выбирать свободный ход спускового крючка своей винтовки — и тут, будто звездное небо вспыхнуло у него прямо перед лицом, перед глазами. Мириады ослепительных звезд бросились ему навстречу…

Как я и предполагал, меня они недооценили. Скорее всего, пистолет они у меня все же увидели, но решили, что я ничего с ним не смогу сделать. Как же — один с пистолетом против пятерых с боевым автоматическим оружием. Не вариант.

И жестоко ошиблись. Американцы вообще умеют стрелять из пистолета лучше всех, это нация которая родилась с пистолетом в руках. Близко к нам израильтяне, кубинцы, некоторые латиноамериканцы и, пожалуй, все. Это не ремесло, это искусство, которое рождалось на пыльных улицах Дикого запада, когда один уходил, а другого уносили. Никаких идиотских дуэльных однозарядных пистолетов — только самое эффективное оружие, какое только могло быть в то время. Так, в крови и пороховом дыму рождалась нация стрелков, ганфайтеров.

А в спецгруппе ФБР обучение стрельбе из пистолета было поставлено на таком высоком уровне, на каком оно только могло быть. Стреляли по всякому — с движущейся платформы, на звук, в дыму, в темноте, в противогазе, на бегу, в падении, в перекате. Взяв в руки специальные пейнтбольные, очень похожие на настоящие пистолеты до одури, до синяков отрабатывали ближний огневой контакт — профессионал против профессионала, реальный бой, совсем не похожий на стрельбу по листам бумаги в тире. Боец группы освобождения заложников должен был уметь высадить всю обойму, причем точно в цель и по разным, сложным мишеням, пока обычный полицейский стрелок только успевает навести оружие на цель. Таковы были требования — и мы им соответствовали…

Падая, я выхватил оружие — свое, родное, как влитое лежащее в руке. Курок был взведен, предохранитель снят — тем самым я сэкономил несколько долей секунды, хотя и рисковал случайным выстрелом. Марина тоже выстрелила — но террорист продолжал стоять, он поднимал пистолет, причем быстро. Еще не успев упасть, я выстрелил, в падении — и голова террориста взорвалась кроваво-красным облаком, пуля попала именно туда, куда я и хотел — чуть выше переносицы, мгновенно разрушив мозг. Террорист начал падать…

— Ложи-и-ись!!!

Тело грохнулось на землю, сила инерции сама увлекла в перекат. Перекатываясь, я по памяти, уже не обращая внимания на Ника, на террориста дважды выстрелил

по тому самому месту, где должен был скрываться еще один террорист — благо он скрывался не за валуном, за кустарником. Что-то тяжелое повалилось на землю, грузно и шумно, подобно наполненному маисом мешку.

Раскатисто хлопнул еще один выстрел снайпера — Марина продолжала стрелять…

Четверо. Где еще один?

Очередь разорвала землю совсем рядом, осыпав меня кусками земли. Земля, выбитая пулями, хлестнула меня по лицу, по глазам. Резкая боль, ничего почти не вижу…

Зараза…

Выхватил гранату, зубами выдернул чеку и по памяти, примерно прикинув откуда могли стрелять, бросил, перекатился и застыл. Грохот, выворачивающий душу наизнанку визг стальных, зазубренных осколков, крик — и еще один снайперский выстрел…

Черт…

В себя пришел через пару секунд, показавшуюся парой минут. Кулаком протер глаза, резало их немилосердно. Держа пистолет наготове, осторожно поднялся, готовый среагировать на любую угрозу, ответить выстрелом…

— Ник!

— Братишка, твою мать…

— Черт, ты, козел… — я протянул руку и буквально дернул его вверх — ты как?

— Как из мясорубки…

— У кого ключи от наручников?

— Кажется, у этого, у бородатого. В кармане…

— Зараза…

Я наклонился, чтобы обыскать карманы…

— Ложись!!!

Сильный толчок в спину, стальной вихрь автоматной очереди…

Внезапное нападение — это упражнение отрабатывалось в ГОЗ до автоматизма — нападение с фронта, с тыла, с фланга, нападение нескольких противников, нападение противника, прикрытого заложниками. И тем не менее, я расслабился. Расслабился, забыл простое правило морпехов "задание выполнено только тогда, когда ты доложил командиру о выполнении" — и проиграл…

Один из духов оказался живым. В этой жестокой рукопашной схватке, когда рвались гранаты и автоматы били в упор, один из духов получил контузию и тяжелое ранение от близкого взрыва гранаты, потерял сознание — но ненадолго. С..а, ненадолго!!!

В автомате террориста оставалось буквально несколько патронов, и он высадил их одной очередью — веером на звук, на разговор кяфиров. Про засевшего на скале снайпера он не знал, да и кяфиров почти не видел — глаза заливала кровь. Его единственной целью было забрать с собой на тот свет хоть кого-то из неверных — ведь тогда, как говорил ему мулла, он попадет в рай как шахид, павший на пути святого джихада…

Я даже не видел, что произошло. Брат толкнул меня так, что я не удержался на ногах и полетел на землю, падая на того боевика, которого только что застрелил и у которого искал ключи. А моя рабочая, правая рука была занята тем, что я искал ключи его кармане. И даже пистолет я не переложил в левую руку — с нее я стрелял почти также хорошо как с правой, в группе освобождения заложников все были "двурукими" — а чисто автоматически вернул в кобуру…

Еще падая, я успел оценить ситуацию и слегка повернуться, чтобы упасть на бок, а не на живот — из такого положения легче стрелять. Упал на мягкое — на тело подстреленного боевика, тотчас перекатился, чтобы им прикрыться, рука метнулась к кобуре за пистолетом. Террорист, высадив оставшиеся у него патроны, начал подниматься с земли, вид его был страшен — залитое кровью, разорванное осколками гранаты снаряжение, длинная черная борода, заляпанное кровью и грязью лицо. Поймав террориста в прицел, я судорожно даванул на спуск — но моя пуля ударила его второй. Марина меня опередила…