Последний блюз ночных
Шрифт:
— Преждевременно не суди то, о чём не имеешь представление, — словно очнулся всегда молчаливый Осман, по его телу прокатились бугры мышц, лицо каменеет.
Широкоплечий мужчина оценивающе глянул на него и благоразумно посчитал не продолжать диалог.
— Я так понимаю, вы тоже гости? — краснощёкий добродушно улыбается, но в глубине глаз таится настороженность.
— Пожалуй… да, — задумался я.
— Вы не возражаете, если мы расположимся рядом, — улыбнулся он, но в его взоре чётко улавливаю стальной блеск, словно от хорошо заточенной
— Как хотите, места много, — пожимаю плечами я, что-то мне не нравятся они. Вот и располагаются так, чтоб мы были как бы в окружении, луки сняли, колчаны со стрелами положили у ног. Мужчин пять человек и все, как один, крепкие как молодые дубы, лица обветренные, кое-кто имеет шрамы — характерные следы от боевых схваток, непростые они люди, такие, ради простого любопытства не станут проделывать столь неблизкий путь.
Йогиня взмахивает руками, вздрогнули скалы, покатились мелкие камушки и внезапно с шипением вырываются светлые потоки воды и, водопадом проливаются на землю.
— Колдовство, — цедит сквозь зубы один из окружения краснощёкого, поддевает стрелу, кладёт рядом с луком. Теперь я не сомневаюсь, замыслили они недоброе дело, тихонько толкаю Османа, он глазами показывает, что понимает ситуацию.
— Приготовь ствол, — шепнул Косте Сталкеру.
Йогиня подзывает к себе мальчика и девочку, подводит к водопаду, ставит под журчащие струи. Девочка невольно ойкает от холода, а мальчик серьёзный и важный, свысока, поглядывает на притихших сверстников. Вероятно, сегодня посвящать будут только их.
Но долго детей под холодными струями не держат, Йогиня выводит их из-под водопада и передаёт жрицам, облачённых в длинные, ниспадающие до земли, белые одежды. Те быстро раздевают их, обтирают мягкими покрывалами и надевают, белоснежные рубахи, на головы детям, возлагают венки из луговых цветов. Завораживающе льётся музыка, радостью наполняются сердца, лица спутников краснощёкого разглаживаются и сам улыбается как дитя. Неожиданно встрепенулся, встряхивает головой:- Наваждение, — зло цедит он, — чёрное колдовство.
— Тебе что-то не нравится? — набычился Осман.
— Всё не нравится, воин, мне не по душе убийство детей. Или тебя это забавляет? — с вызовом говорит он.
Осман чешет голову:- А с чего вы взяли, что детей убьют?
— Вы первый раз на обряде? — вкрадчиво спрашивает краснощёкий.
— Да, — спокойно отвечает аварец.
— Так вот что я вам скажу, — краснощёкий подвигается к нам и тихо говорит, — мы прибыли сюда, чтоб извести эту злобную, — он запинается, глядя на лучившееся добротой лицо Йогини, но собирается силами, продолжает, — под её внешностью срывается злобная старуха — Баба Яга.
— Угу, Костяная Нога, — насмешливо хмыкает Катя.
— Верно, — в некотором замешательстве соглашается он. — Так вы с нами или нет? — его курчавая борода воинственно вздёрнулась.
— Так понимаю, вы нацелились убить Йогиню, якобы спасти детей? — со скепсисом говорю
— Почему якобы? Именно, спасём, и Великий Сварог нам поможет, — горячо отвечает он, а в глазах разгорается к нам неприязнь, он понимает, от нас поддержки не найдёт, теперь думает, станем мы раскрывать их замыслы или нет, в любом случае постарается, что бы мы молчали, вот и сабли незаметно достают.
Тем временем посвящаемых, девочку и мальчика ведут к Пещи Ра. Йогиня лично помогает им улечься в чистое, не заполненное хворостом ложе.
— Вот видите, их сейчас начнут сжигать, — краснощёкий предпринимает последнюю попытку найти в нас союзников.
Внезапно вижу, как словно расплываются и исчезают луки с колчанами и стрелами. Воины с рычанием вскакивают на ноги, с растерянностью глядя на исчезающее оружие, хватаются за мечи, но и те, истончаются и выскальзывают из рук.
— Что за наваждение? Колдовство! В печь Бабу Ягу! — кричат они и ищут, что бы взять вместо оружия. Вот уже и ветки ломают у дубов, настырные… однако.
Пространство колыхнулось, проскочили ветвистые молнии, суровый Вышень возникает у них на пути и те замечают его.
— Прочь с дороги, старик! — зло кричит краснощёкий, но в голосе звучит страх.
— Вся беда в том, забываете вы своих предков, многие обряды становятся вам неизвестными и поэтому ненавистными, — звучит грозный голос и бесчисленные смерчи пробежали по небосклону.
Рядом с Вышенем возникает Тарх, скрестив руки, в великом сожалении смотрит на воинов.
— Кто вы? — у краснощёкого лицо и вовсе становится цвета свеклы, руки безвольно опускаются. — Вы боги! — внезапно озаряет его.
— Мы, как и ты, дети Единого Творца-Создателя, но ты прав, для вас мы боги, я Вышень, отец славного Сварога.
Как подкошенные падают воины, в мольбе протягивают руки.
— Не следует мне молиться, помолитесь о своей душе. Забываете вы предков своих, этим плодите беды, вот и Лихо родилось на погибель вам, — грозно сверкнул глазами Вышень.
— Мы детей хотели спасти, — пискнул краснощёкий.
— Нет, воин, их не собираются сжечь, но дают будущее, они станут жрецами и овладеют тайными знаниями.
— Прости нас, — склоняют воины головы.
— Много зла делается от незнания, вы должны вспомнить, то, что утеряли, иначе смешается всё, и Реальность будет иная, — с горечью говорит Вышень.
— И что нам нужно делать?
— Вы должны быть одним народом, в этом сила. Знайте, кто хочет вас разъединить, тот Враг.
Вышень и Тарх растворяется в воздухе и оказывается в том месте, где были раньше.
— Как камень с души упал, — прошептал краснощёкий, — всё сомнения мучили. Теперь я чётко вижу, там, где лежат дети, стены не закопчённые, чистые и белые, их не коснётся огонь.