Последний блюз ночных
Шрифт:
Словно рыбина плеснула по воде хвостом и, в следующую секунду, мертвенно - бледное тело ткнулось о борт дрезины и мгновенно отскочило в сторону от града из серебряных пуль, Осман и Ли, стоящие у борта, успели заметить приблизившуюся тварь.
— Зачем? Может это безобидное существо, — взволновался Эдуард, страдальчески возведя брови вверх.
Ли дёргается в омерзении:- Видели бы вы эту гадину, как раздутая жаба, — в раскосых глазах светится решимость, парень явно быстро осваивается.
— Здесь добрых нет, — раздувает ноздри аварец, глаза покраснели как
В следующую секунду дрезина наезжает на скрытое в воде препятствие, резко тормозит, от толчка хватаемся за борта. Краем глаза замечаю тонкие как ветки пальцы и из воды, выпрыгивает маленькое, горбатое существо, брюхатое, с сучковатыми руками, обдаёт холодом, обхватывает Эдика лапами и утаскивает в воду. Не раздумывая, ныряю следом. Вода обожгла, словно кипяток, одежда вмиг отяжелела, шарю под водой руками, к счастью цепляю ногу друга, но его тянут с невероятной силой. Упираюсь об рельсы, стискиваю зубы, умру, но не отпущу друга. С дрезины ещё кто-то прыгает, помогает мне, с общими усилиями вытягиваем Эдика на поверхность, он с шумом вдыхает воздух, славу богу не захлебнулся.
Вблизи вижу безобразную морду дряхлой старухи, тонкие губы вытягиваются в мою сторону, бью локтем, попадаю, словно в резину, но тварь заголосила как раненая обезьяна, пытается укусить, но получает кулаком прямо в рот от моего помощника.
— Гадина, получай ещё! — оказывается это Герман Ли. Он мастерски наносит боковой удар, я, снизу в челюсть. Хрустят косточки, изо рта вываливаются зубы, тварь истерично орёт, плюётся, но Эдика не отпускает. Мне становится не по себе, она обладает чудовищной силой. Внезапно вижу в отдалении, всплывают несколько безобразных голов, мутные глаза тускло светятся в темноте, ещё один момент и они будут рядом.
На помощь приходит Осман, рыча как зверь, безумно вращая глазами, режет горло мерзкому существе. Брызгает белёсая жидкость, шея свешивается на тонком позвоночнике, наконец-то она отпускает свою жертву, отплывает, болтая почти перерезанной головой. С ужасом замечаю, как шея быстро срастается.
— Бежим! — ору я и тащу Эдика за собой. Звучат автоматные выстрелы, они отпугивают приблизившихся других существ.
— Быстрее!!! — надрывается Катя, непрерывно, стреляя.
Помогая друг другу, переваливаем через борт. Хватаю брошенный автомат, присоединяюсь к Кате, затем и Осман с Ли. Шквал из серебряных пуль отшвыривает нечисть и она скрывается в воде. Дрезина неожиданно трогается с места, а позади, всплывает раздутый утопленник, вот оказывается, чем подпёрли колёса.
Набираем ход, до боли в глазах всматриваемся в глубину, постоянно стреляем, всё кажется, кто-то мечется на пути. С такой интенсивной стрельбой и патроны скоро могут закончиться, совсем не устраивает такой расклад.
Эдик присаживается на корточки, дрожит от холода, глаза задумчивые, на лице ни тени от пережитого. Он что-то калькулирует в своей гениальной голове, внезапно, словно очнулся, улыбается как дитя при виде любимой
Мы все смотрим на него как бараны на новые ворота.
— Эдик, очнись, мы едва не погибли. Чему ты радуешься? Хочу спросить тебя, где твой автомат? — мой друг лучезарно улыбнулся, даже я, долго знающий его, ошеломлён его реакцией:- Автомат, это ерунда, вы только вдумайтесь, всё существует, всё что мы читали в мифах, это же здорово! — его бородка растянута от уха до уха, он улыбается своей гениальной улыбкой.
— Да ну тебя! — я едва не вспылил. — Говоришь, это существо слабенькое?
Эдик приходит в себя, хмыкает:- С другими так просто не справимся.
— Ты всегда можешь хорошо утешить, — хлопаю его по мокрым плечам. — Однако, если в ближайшее время не обсушимся и не обогреемся, ждёт нас переохлаждение, а это верная смерть.
— Надо быстрее выбираться из этого болота, мальчики, — всполошилась Катя.
Рычагами толкаем дрезину, постепенно, преодолевая плотность воды, увеличиваем ход. Осман и Герман Ли постоянно постреливают, мы под пристальным вниманием водной нечисти, пока серебряные пули спасают.
Грязно-белые тела мелькают у самых колёс, изредка из воды появляются длинные руки со скрюченными пальцами, слух режет истерический хохот, громкое бульканье и всплески в опасной близости от нас.
Эдик стоит со мной на рычагах, крутит по сторонам шеей, пытается рассмотреть в гадких рожах очередное мифологическое существо.
— В основном шишиморы, — с разочарованием подводит итог своим наблюдениям, — в некотором роде нам везёт.
Очередная злодейка запрыгивает на борт, но шквальный огонь из автоматов словно разрезает её на части, но она вытягивает тонкие губы и пытается схватить сучковатыми пальцами кого-нибудь из нас. Герман Ли наотмашь бьёт прикладом, ломая позвоночник, она переламывается пополам и с хохотом падает, взметнув фонтан воды, идёт на дно.
Куда не глянь, из воды торчат старушечьи головы, их зрачки светятся в темноте как глаза голодных крокодилов. Мы работаем рычагами из последних сил, вода захлёстывает через борт, утяжеляя и без того громоздкую дрезину, но намечается тенденция подъёма. Наконец вода отступает, а с ней и вся водная нечисть. Выбираемся на сухие пути и разгоняем дрезину до скорости хорошего автомобиля.
В пылу боя нам жарко, вода и пот нагрелись от тела и получился эффект как от мокрого гидрокостюма, единственное неудобство, одежда сильно сковывает движения.
Вновь появляются крысы, такое ощущение, что они за нами следят, близко не подходят, вероятно, успели познакомиться с серебряными пулями. С громким писком перебегают с места на место, заскакивают на ржавые трубы, протискиваются в щели. Всюду мелькают голые хвосты, глаза светятся, словно раскалённые угольки, поблёскивают жёлтые резцы передних зубов, когда они, встав на задние лапы, нюхают воздух, насторожено двигая головой по сторонам.
— В детстве я боялась крыс, — Катя пристально рассматривает неприятных животных.