Последний бой «чёрных дьяволов»
Шрифт:
На время налеты немецкой авиации почти прекратились. Александр надеялся, что немцы не войдут в город, однако вечером стрельба уже слышалась со стороны вокзала. В тот же день он узнал от всезнающего Максимки о том, что переодетые в красноармейскую форму диверсанты устраивали в городе взрывы и поджоги, проникли на железнодорожную станцию, обливали вагоны керосином и поджигали их, а потом на вокзале началась перестрелка, в которой погибли несколько гражданских. Узнал и о том, что враги рвутся к центру. С наступлением ночи в той стороне стали видны багряные всполохи пожаров.
Утром в
– Вы чего столбами встали? Быстро во двор! Ложись, мать вашу!
Они бросились на землю тут же, у раскрытых ворот, рядом с собачьей будкой, куда поспешил спрятаться Волчок, похожий на шпица светло-серый пес Великановых. Сержант остался стоять. Александр повернул голову, увидел в двух шагах от своего лица его перепачканные грязью разбитые ботинки и ноги в обмотках. Посмотрев выше, он увидел, как сержант сдвинул на затылок шапку-ушанку, рывком скинул с плеча винтовку, расставив широко ноги, прицелился и выстрелил в небо, туда, откуда с оглушающим гулом стремительно приближался вражеский самолет. Гул нарастал. Сержант досадливо выругался, сноровисто перезарядил винтовку, выстрелил еще раз. С улицы раздались несколько винтовочных выстрелов и частый стрекот ручного пулемета. Красноармейцы пытались сбить немцев из стрелкового оружия, но безуспешно.
Немецкие летчики ответили им пулеметными очередями и бомбами. Замолк ручной пулемет на улице. Одна из очередей сразила усатого сержанта. Он замертво рухнул рядом с Григорьевым. Александр надолго запомнил грязно-серую шапку-ушанку в луже крови, окровавленные жидкие светло-русые с проседью волосы, остекленевшие серые глаза сержанта и его открытый рот с редкими пожелтевшими от курева зубами… Так воочию, в полуметре от себя, он впервые увидел смерть…
Спустя секунду раздался жуткий вой, ухнуло в соседнем дворе. Взрыва не последовало, немцы сбросили с самолета дырявую бочку. Настоящая бомба взорвалась у сарая Великановых. В воздух полетела кровля, бревна, доски, земля и белая коза Машка.
Когда самолеты улетели, Тимофей бросился к дому. За ним поспешили Сашка Григорьев, Лева Багдасарян и Максимка Плотницын. К счастью, мать Тимофея и его сестренка Анютка не пострадали, но несколько стекол в окнах дома выбило от взрыва. Лишилось семейство и любимой козы Машки. На столе стояла крынка с ее молоком, которое Анютка надоила рано утром. Гневно вымолвив: «Сволочи!», – Тимофей вышел из дома и направился
Мертвая коза лежала в нескольких метрах от разрушенного наполовину строения. Максимка предложил:
– Тимоха, а может, ее на мясо пустить, пока теплая?
Тимофей отвел взгляд от окровавленной белой шерсти козы, посмотрел на трех бойцов, присевших у тела убитого сержанта, затем в сторону дороги:
– Не до козы сейчас. Красноармейцам помочь нужно. Мертвые там, раненые.
Друзья послушно двинулись за предводителем. С улицы, из-за тына, слышались стоны и крики, кто-то сипло отдавал приказы:
– Санитаров ко мне! Грузите убитых и раненых на машину! Где лейтенант Урванцев? Где орудие? Почему еще не подъехали?!
Молодой запыхавшийся от бега голос отвечал:
– Товарищ старший лейтенант, грузовик с орудием немцы разбомбили! Я замыкающим шел, своими глазами видел. Они даже до крайних домов доехать не успели…
– Черт! Подгоняй сюда повозку! Быстрее! Нам через час надо быть на левом берегу Дона! В первую очередь грузите убитых, на них раненых положите!
Друзья вышли со двора. На улице в грязи и крови лежали убитые и раненые красноармейцы, не пострадавшие бойцы собирали тела и складывали в запряженную двумя худыми каурыми лошадками повозку. Григорьева толкнули в спину:
– А ну, парень, посторонись.
Александр торопливо сделал шаг в сторону. Красноармейцы вынесли из двора Великановых тело усатого сержанта.
– Мне кажется, что здесь и без нашей помощи обойдутся, – промолвил Лева Багдасарян.
Максим встрепенулся:
– Вы слышали, что они говорили про машину с орудием, которую немцы разбомбили? Может, там наша помощь сгодиться?
Тимофей одобрительно хлопнул Плотницына по плечу:
– Молодец, Максимка! Смекнул. Побежали туда!
Друзья стремглав помчались к концу улицы.
Изуродованная взрывом полуторка стояла на дороге, уткнувшись фанерной кабиной в воронку в двухстах метрах от крайнего дома. Кабина горела, рядом лежало тело красноармейца в шинели, еще одно тело свисало с деревянного борта грузовика.
Александр пригляделся – прицепленное к машине орудие, по всей видимости, не пострадало. Рядом с ним возились еще два бойца. Сухощавый младший сержант и носатый курчавоволосый красноармеец без головного убора склонились над молодым лейтенантом. Лейтенант лежал на шинели, под головой ушанка, низ гимнастерки и рубаха были задраны на грудь, на левом боку буроватой кровью сочилась рваная рана. Голова лейтенанта была перевязана, теперь бойцы пытались перевязать рану на боку. Появление юношей их отвлекло. Младший сержант бросил на них строгий взгляд.
– Кто такие? Чего вам здесь?
Тимофей на миг замялся:
– Мы, мы, это… Мы живем здесь рядом. Пришли вам помочь.
Младший сержант закончил перевязку.
– Помочь, говорите… Что ж, это хорошо. Давайте лейтенанта в сторонку оттащим, – красноармейцу без головного убора он приказал: – Савелий! Прыгай в кузов! Доставай последний ящик со снарядами, пока не рванул. Федорова и Липатова тоже, а то сгорят, похоронить по-человечески не сможем. Брезент не забудь! Потом водителя оттащим.