Последний бой комбата
Шрифт:
Пока Голубятников докладывал обстановку полковнику Левину, генерал подошел к окну, посмотрел на площадь, на стоявшие неподалеку полуразрушенные пятиэтажки, изъеденное пулями и снарядами после штурма здание бывшего департамента.
– Удивляюсь я, – с ноткой одобрения проговорил он.
– О чем это вы, товарищ генерал? – спросил Голубятников.
– О том, как твоему батальону удалось и площадь у «духов» отбить, и плацдарм захватить, и такую махину, как ДГБ, взять.
– Ну, не сразу, конечно. Сначала за две пятиэтажки зацепились, здания вокруг КНП отбили. Потом третий дом прихватили. Оборону держали.
– Ты это о батальонах майкопской бригады?
– Да, о них, бедолагах. Какому только идиоту пришла в голову идея бросить сюда пехоту на технике?! Обрекли ребят на тяжелый, заранее проигранный бой, на кровь, смерть, плен... Военачальников, что отдают подобные приказы, судить надо. И сажать надолго. А лучше матерям да женам погибших солдат и офицеров отдавать.
– А ты кровожаден... – Кислюк повернулся к Голубятникову, внимательно посмотрел комбату в глаза. – Хотя, в общем-то, прав! Понаделали делов начальнички. Долго аукаться стране их глупость будет... Слышал, ты и в Афгане воевал? – сменил он вдруг тему.
– Было дело. Ротой командовал.
– Чем награжден?
– Две Красные Звезды.
– На Героя не потянул?
– Представляли, но не дали. Здесь тоже представили. И со мной еще четверых офицеров, а почти весь батальон – к орденам Мужества.
– Лихо! Это получается, у тебя не просто батальон, а батальон Мужества?
– Получается, так.
– Я тоже в Афгане служил. Технарем. Но повидал много. И все же, согласись, Святослав, там было легче.
– Согласен. Афган – это не Чечня. Все-таки чужая страна. А тут своя. И в конце двадцатого века на своей земле воевать... Скажи мне кто-нибудь после Афгана об этом – за сумасшедшего посчитал бы.
– Да, хотя и не гостеприимная, а все-таки своя... Ну что, угощать генерала думаешь?
– Конечно. Выдрин! – окликнул комбат связиста. – Свяжись с Беловым, пусть быстренько в столовой столик накроет, коньячку выставит.
– Понял! Минуту.
– У тебя здесь даже столовая имеется? – улыбнулся генерал.
– Недавно командир взвода матобеспечения с техником организовали. Пока мы ДГБ брали и другие боевые задачи выполняли, он и соорудил столовую. Там же и совещание проводим. Она на первом этаже этого здания.
– «Зеленку» северо-западного направления тоже ты чистил?
– Мой батальон.
– Там моих людей сюрпризы от «духов» не ждут?
– Что смог сделать по обеспечению безопасности ваших людей, все сделал; ну, а как сложится реальная обстановка, черт его знает. Но крупных банд в «зеленке» мои не обнаружили. А мелкие, в два-три рыла, не высунутся. Мы им и в секторе неслабо надавали...
– Тебе виднее.
Раздался сигнал вызова телефонного аппарата. Выдрин поднял трубку и тут же доложил комбату:
–
– Оперативно, – подмигнул Кислюк. – Это мне нравится.
– Прошу в столовую, товарищ генерал, – на правах радушного хозяина пригласил Голубятников.
Офицеры спустились на первый этаж. От столовой Кислюк был в восторге.
– Да это не столовая, это ресторан натуральный! Шторы, картины... еще официантов с бабочками – и полноценный кабак. А коньяк откуда?
– Да его здесь везде навалом. Чего-чего, а коньяка хватает. А вот с водой поначалу очень плохо было. У меня же, кроме бойцов на довольствии стояло – формально, естественно – еще больше сотни беженцев, что прятались в подвалах. А среди них большинство стариков, женщин, детей... Их тоже кормили, и воду сначала детям отдавали.
– Русские беженцы?
– Всякие были. И русские, и чеченцы, и украинцы, и дагестанцы. Город-то до войны был многонациональным.
– И как они к вам относились? Хотя нелепый вопрос – как могут относиться к тем, кто их кормит?
– Дело не в этом, товарищ генерал. Раба тоже кормят, и поят, и одевают, и место для ночлега дают. Но беженцы для нас не были рабами. Они такие же люди, как все. И отношения у нас складывались нормальные. Как говорится, как ты относишься к человеку, так и он будет относиться к тебе. Везде надо оставаться людьми, даже на войне. К сожалению, не каждому это удается. А вы говорите, я кровожаден...
– Да это я так, шутейно.
– Ну, тогда к столу?
Немного выпив и закусив, офицеры разошлись. Генерал направился к эвакогруппе, а Голубятников поднялся на КНП. Работы по эвакуации шли строго по графику и, слава Богу, пока без эксцессов. Боевики никак себя не проявляли. Снайперы постреливали, но с дальних позиций, не нанося десантникам никакого урона.
28 января к 16.00 на проспекте Орджоникидзе выстроилась последняя колонна тягачей. Генерал зашел на КНП.
– Ну, вот и все, Святослав! Наша работа закончена, район почистили, теперь тебе легче будет службу свою нести.
– Долго здесь стоять нам не дадут, – ответил Голубятников.
– Да, вас всегда бросают на передовую... Вот только где она, эта передовая?
– Начальство разберется... Может, по граммульке на прощание, товарищ генерал?
– А, давай немного.
Офицеры выпили по сто граммов, пожелали друг другу удачи. Кислюк покинул КНП, а вскоре на север ушла и колонна. Комбат приказал Выдрину соединить его с КП полка.
– Гранит на связи! – ответил полковник Бортнов.
– Аркан! Эвакуация закончена. РЭГ территорию зачистила. Только что отошедшая колонна во главе с генералом Кислюком потащила на север последнюю технику.
– Что у тебя с заболевшим командиром роты?
– Капитана Кошерева отправили в тыл.
– Ты не учитывал этого при составлении заявки на пополнение батальона личным составом.
– Ничего, мне и одного заявленного ротного хватит.
– Ладно, разберешься с личным составом сам. Беженцы по-прежнему продолжают оставаться в подвалах?
– Ушли во время эвакуации. Да и какой смысл им и дальше ютиться в подвалах? Пришло время домой возвращаться, новую жизнь налаживать.
После ужина в 20.00 из полка позвонил начальник штаба полковник Левин. Выдрин передал трубку командиру батальона.