Последний бой майора Петтигрю
Шрифт:
— Серьезно? — спросил Роджер.
— Ия рад, — сказал майор. — Теперь мне ничто не будет напоминать, что иногда оно было для меня важнее брата.
— Черт! — воскликнул Роджер. — Теперь нам придется выплатить Марджори пятьдесят тысяч фунтов!
— Страховка все покроет, — сказал майор, пытаясь держать глаза открытыми, чтобы видеть улыбающуюся Жасмину.
— Страховка? — недоверчиво переспросил Роджер. — Все это время они были застрахованы?
— Да, страховка, это само собой, — ответил майор и прикрыл глаза. — Когда умер отец,
Он открыл глаза, чтобы сообщить Жасмине важную вещь.
— Я горжусь тем, что плачу по всем счетам.
— Ты устал, Эрнест, — сказала она. — Тебе надо отдохнуть.
Она положила руку ему на щеку, и он почувствовал себя ребенком, чей жар отступает от прикосновения материнской руки.
— Я собирался попросить тебя выйти за меня замуж, — сказал он, уплывая. — Только не в этой жуткой комнате.
Когда он снова пришел в себя, повсюду уже погасили свет, только в конце коридора светилась лампа над столом медсестры. На тумбочке рядом с кроватью тускло мерцал ночник, и тихий шум труб напоминал спокойное дыхание спящих пациентов. Кто-то сидел в кресле рядом с койкой.
— Жасмина? — спросил он тихо.
Когда она приблизилась, он увидел, что это Амина в больничном халате и ночной рубашке.
— Привет, — сказала она. — Как вы себя чувствуете?
— Хорошо, — прошептал он. — А вам уже можно вставать?
— Нет, я сбежала, — она осторожно присела на край койки. — Мне хотелось повидать вас перед отъездом. Поблагодарить за то, что вы спасли Абдула Вахида, и за все остальное, что вы делали.
— А куда вы едете? — спросил он. — У вас же завтра свадьба.
— Я решила, что свадьбы все-таки не будет. Завтра утром тетя Норин заберет нас с Джорджем, и мы будем у нее дома прежде, чем поднимется шум.
— Но с чего вдруг? Нет никаких препятствий вашему браку. Даже родители Абдула Вахида теперь на вашей стороне.
— Я знаю, — ответила она. — Они без конца извиняются, заваливают нас подарками и обещаниями. По-моему, они уже решили, что Джордж будет учиться на врача.
— Я уверен, что они ничего не знали про ту старуху, — сказал майор. — Этого просто нельзя было предположить.
— Всякое бывает, — сказала она. — Но я буду думать, что они этого не хотели. Ее сегодня депортируют.
— Разве ее не посадят в тюрьму?
— Оружие не нашли, и я сказала им, что это был несчастный случай.
Судя по взгляду Амины, она прекрасно знала, где именно лежит вязальная спица.
— Мне не хотелось навлекать еще больший позор на Абдула Вахида, и мне нравится, что его семья теперь обязана мне.
— Вы уверены? — спросил он, и она кивнула. — Так зачем же вам уезжать?
Она вздохнула и принялась собирать катышки с больничного покрывала.
— Когда думаешь, что умираешь, все вокруг предстает в непривычном свете.
Она взглянула на него, и он увидел, что в ее глазах стоят слезы.
— Я любила
Она дернула за нитку, и в покрывале появилась маленькая дырочка. Майора подмывало успокоить ее нервные руки, но он не хотел ей мешать.
— Вы представляете меня в магазине? — спросила она. — Чтобы я раскладывала товар по полкам, болтала со старушками-покупательницами, вела учет…
— Абдул Вахид любит вас, — сказал он. — Он вернулся с самого края, чтобы быть с вами.
— Я знаю. Не надо на меня давить, ладно? — Она попыталась улыбнуться, но у нее ничего не вышло. — Но для любви этого недостаточно. Важнее ваш досуг, совместные занятия, выбор друзей, а самое важное — это работа. Я не могу без танцев. Если я брошу танцы, чтобы всю жизнь заворачивать пирожки и взвешивать яблоки, я возненавижу его. И хотя он говорит, что мне не обязательно бросать танцы, он ждет, что я стану работать с ним в магазине. Он тоже возненавидит меня. Лучше пусть наши сердца разобьются сейчас, чем иссохнут со временем.
— А как же Джордж?
— Я хотела, чтобы у него была настоящая семья — мама, папа, щенок и, может быть, братик или сестричка. Но это всего лишь фотография в рамке на чьей-то каминной полке. Это не настоящая жизнь.
— Мальчику нужен отец, — сказал майор.
— Если бы я этого не знала, я бы уехала в Лондон завтра же, — сказала она, обхватив себя руками. Следующие ее слова прозвучали так, что он поверил, что она много думала об этом. — За последние годы меня многие осуждали, но большинство понятия не имели, о чем они говорят. Они не знают, каково это — вырасти без отца, а половина из них своих отцов вообще не выносит.
Наступило молчание; майор подумал о сдержанности своего отца.
— Мне кажется, что своих родителей надо знать, даже если вы их не любите, это помогает ребенку осознать свое происхождение, — сказал майор. — Мы меряем себя по своим родителям, и каждое поколение старается быть лучше предыдущего.
Сказав это, он вновь задался вопросом, когда же он упустил Роджера.
— У Джорджа будут родители, просто они не будут жить под одной крышей. В городе у него будем мы с тетей Норин, а в Эджкомбе у него будут папа и Жасмина. Надеюсь, что и вы будете за ним присматривать. Надо же ему научиться играть в шахматы.
— Жасмина так за вас сражалась, — тихо сказал майор. — Она будет в отчаянии.
— Не всегда можно все исправить, — сказала Амина. — Жизнь не всегда похожа на книги.
— Это правда.
Он взглянул на уродливую желтую монтажную пену между плиток потолка, но не нашел там вдохновения.
— Я очень благодарна Жасмине за все, что она для нас сделала, — продолжала Амина. — Я хочу, чтобы у Джорджа было как можно больше родственников.
— Не хотелось бы говорить за кого-то, кроме себя, — сказал он. — У меня еще не было случая официально попросить Жасмину выйти за меня замуж.