Последний бой у источников Папаго
Шрифт:
– Спасибо, – опять начал погонщик, – что вступились за меня. В Юма была честная схватка.
– Остерегайтесь его.
– Тейлор – надутый ханжа, свято верит, что раз обвинили, значит виновен. Не хочу его убивать, но, черт возьми, он сам напрашивается…
– Все образуется! – Кейтс и сам не был в этом уверен. Упрямого Тейлора, убежденного в своей правоте, не сдвинешь с мертвой точки. Это может его погубить.
Кейтс снова и снова исследовал занятые позиции. Три водоема, окруженные буйной растительностью, каскадом спускались вниз. Глубже всех залегал третий, там котловина расширялась
И все же, несмотря на надежных бойцов, достаточное количество еды и боеприпасов, ситуация оставляла желать лучшего.
Только в сумерках Лонни осмелился приблизиться к Джуни Хэтчет, она как раз сушила только что вымытые в озере волосы.
– Хорошо, что вы здесь, – робко начал юноша, – вот, думаю, мисс Дженнифер-то обрадовалась, тяжко ведь быть единственной женщиной среди мужчин.
Джуни не ответила и продолжала расчесывать волосы, даже не глядя в его сторону.
– А здесь неплохо и спокойно так, – продолжил Лонни.
Она посмотрелась в воду как в зеркало, но уже почти ничего не было видно. Быстро темнело.
– Нравится мне Калифорния. Любой там может приобрести кусочек земли и начать свое дело, – продолжал юноша.
Джуни опустилась на колени, пытаясь разглядеть свое отражение. Кейтсу со стороны казалось, что она вся внимание.
– У меня ведь нет никого. А хорошо бы иметь маленькую ферму с домом и фруктовым садом. Домик я бы сам соорудил – вполне бы мог.
Джуни вглядывалась в воду, но даже неразборчивые очертания уже канули во тьму. Она чувствовала себя потерявшейся где-то в ночи и не видела выхода. Лишь одинокая яркая звезда горела над краем обрыва, да голос Лонни звучал, унося ее в привычные уютные миры…
– Вот бы поселиться неподалеку от гор, где много травы и деревьев – люблю такие места, – он помолчал, глядя на светящуюся точку над скалами. – Придется, конечно, потрудиться. Я ведь один…
Снова воцарилось молчание.
– А знаешь, чего я люблю больше всего на свете? Желе и варенье! У нас дома всегда были. Мама варила из вишни, персиков и еще всякой всячины и хранила в погребе, в стеклянных банках, пока не съедим. А я, когда был маленьким, лазил ими полюбоваться. Эх, больше уж такого желе не поешь. И варенья…
Джуни перебирала пальцами высохшие волосы и пыталась разгладить складки на платье.
– Особенно вкусно с горячим бисквитом, – воодушевлялся Лонни, – только вспомню и сразу есть захочу.
На посту Логан Кейтс, наслаждаясь прохладой приближающейся ночи, тоже вспоминал горячие бисквиты своего детства и многое из той прекрасной поры, что безвозвратно уходит, когда человек взрослеет. Он встряхнул головой, избавляясь от завладевшей им меланхолии.
– Ну вот, так и знал, никогда я не умел разговаривать с девушками, – с расстройством произнес Лонни, – я и слов толком подобрать не могу…
– Ты рассказывал замечательно, – раздался тоненький голосок.
Глава 6
Услышав
Маловероятно, что индейцы нападут ночью. Многие племена верили, что воин, убитый в темноте, может навсегда заблудиться в пространстве между жизнью и смертью и не обрести успокоения. Но с рассветом передышка закончится. И все же наблюдение следует усилить: среди апачей могут найтись скептики, которых не пугают старые суеверия. Чрезмерная осторожность Кейтса части служила поводом для шуток, и зачастую ему приходилось хоронить шутников…
Индейцы появятся с первыми лучами солнца – это стало ясно, когда появилась узкая полоса пыли вдоль голубых гор. Ловкие смуглые фигуры апачей сливались с песком, то появляясь, то исчезая. Десятки людей погибали в пустыне, даже не успев заметить убийц. Он был свидетелем случая, когда неожиданно появившийся индеец убил солдата, беспечно отошедшего на двадцать ярдов в открытой местности.
Кейтс сменил сапоги на бесшумные мокасины и сообщил Шихану, с любопытством наблюдавшему за переобуванием:
– Осмотрю-ка еще раз.
– Рискуете.
– Нам не привыкать.
Он неспешно прошелся по камням, затем неожиданно нырнул в чащу и замер, вслушиваясь в каждый звук. Спешка в таких делах ни к чему. Его окружала негромкая ночная возня – шелест листьев, копошение мелких зверьков, шуршание ящериц, грохот скатывающихся со склонов голышей – но ничто не выдавало присутствия человека.
Дженнифер вздрогнула от неожиданности, когда Кейтс бесшумно возник у костра. Грант отошел к их багажу за трубкой, и она была одна. На пасмурном небе тускло вырисовывались двойные вершины Пинаката.
– Как вы напугали меня!
Логан встал рядом, вглядываясь в ночную пустыню. Безбрежная страна на юге, изрытая потухшими кратерами, напоминала покинутый развороченный ад.
– Так мирно, – проговорил он, – и так опасно.
– Там действительно индейцы?
– Да.
– Но ведь так тихо!
– Тысячи существ населяют пустыню, если они затихают, значит, рядом опасность.
– Зачем вы пошли туда, раз там индейцы?
– Смотрел, где они смогут укрыться.
– Вас могли убить! Вы что, искатель приключений?
– Сейчас каждый из нас подвергается смертельной опасности, и так будет вплоть до Юма-Кроссинг. Но я не рискую напрасно – это глупо. Только дураки ищут в жизни авантюр. Одно дело – читать в книгах захватывающие приключения, другое – столкнуться с опасностью лицом к лицу темной ночью. – Он бросил сигарету и продолжал: – Ваш отец хорошо это понимает. Он старался сделать эту страну безопасной, чтобы вам жилось в ней спокойно.
– Вы не одобряете моих поступков?
– А что тут одобрять? Разве что вашу красоту. Обижаясь на отца, вы забываете, что он обеспечивает вас. Он оградил вас от тягот, через которые прошел сам, дал образование, а теперь вы осуждаете его образ жизни. Вы – как пена на пиве: выглядит красиво, но ничего не значит.