Последний бой
Шрифт:
Поэтому, когда лодка «Дартер» повернула на север в Восточно-Китайское море, чтобы позднее вечером всплыть на поверхность, капитан Лихи решил, что должен поговорить с пассажиром. На этот раз пассажир вез с собой не только золото, но и тюки с одеждой, коробки с драгоценностями, портрет с автографом какого-то второразрядного актера, снимавшегося в «мыльных операх», а также три больших лакированных сундука. Капитан Лихи не представлял, как все это разместить на надувных резиновых лодках. Но он был благодарен судьбе хотя бы за то, что ему удалось отбиться от электронного
Когда ему об этом сказали, он чуть не лопнул от возмущения.
— Черт побери, существуют более надежные и безопасные способы передачи информации, чем телевидение!
— Это в сущности не информация, — ответил адмирал, координировавший связи между ЦРУ и ВМФ.
— А что же?
— Телепередачи.
— Последние известия?!
— Не совсем. Телевизионные сериалы без рекламных объявлений: «Пока Земля вертится» — двадцать одна минута и пятнадцать секунд, «Молодой и дерзновенный» — тридцать минут и десять секунд, «На пороге жизни» — двадцать четыре минуты и сорок пять секунд. Общее время трансляции составит около часа.
— Значит, всплыв между Китаем и Северной Кореей под носом у русских я буду принимать «мыльные оперы»? Вы что, все заболели?
— Мы исключили рекламные ролики, — сказал адмирал. — Иначе потребовалось бы час пятнадцать минут.
— Но к чему все это?
— Как правило, мы не посвящаем всех в детали.
— А кто-нибудь в них посвящен?
— Откровенно говоря, капитан, я этого не знаю. Все настолько засекречено, что я даже не уверен, ЦРУ ли руководит операцией. Вы хотите, чтобы я категорически отказался от затеи принимать телепередачи?
— Категорически настаиваю, — ответил капитан Лихи.
— То есть вы откажетесь выполнять задание, если вам придется периодически всплывать на поверхность для приема телепередач?
— Откажусь.
— Я вас понимаю. Попробуем отказаться от телепередач.
К моменту отплытия адмирал с торжествующим видом сообщил:
— Мы победили. — Одетый в штатское, он стоял у боевой рубки «Дартера». — Примете на борт только три сундука.
— А вы никогда не пробовали возить здоровенные сундуки на резиновой лодочке в Западно-Корейском заливе, да еще во время осенних штормов?
— Ваше дело попытаться. Не выйдет — не беда, — сказал адмирал, широко улыбаясь. — Удачи, Ли.
— Благодарю вас, сэр, — ответил капитан Лихи. Он вспомнил, как адмирал подмигнул ему, когда проходил мимо этих сундуков, принайтованных у шпангоута, и постучал в дверь каюты своего пассажира.
— Это капитан Лихи.
— Да, — послышался скрипучий голос.
— Хочу сообщить вам, что мы входим в Желтое море, — сказал капитан Лихи.
— Значит, мы не заблудились — это вы хотели мне сообщить?
— Не совсем. Я хотел бы поговорить с вами насчет высадки.
— Мы уже в Синанджу?
— Нет. В Желтом море, я же сказал.
— Тогда и говорить не о чем.
— Но ваши сундуки слишком тяжелы, и я не уверен, что мои ребята смогут
— О, как это похоже на белых людей, — послышался голос из каюты. — Они дали мне единственное судно, которое не в состоянии перевезти имущество.
— Если надо, мы можем перевезти и целый город, но не в кимирсеновскую Северную Корею. Он не принадлежит к числу наших горячих поклонников.
— А почему он им должен быть, если вы не цените подлинное искусство? Не отпирайтесь. Это вы лишили старого человека его последнего удовольствия, помешав ему смотреть дневные телесериалы.
— Сэр, нас бы разбомбили к чертовой матери, если бы мы всплывали для приема передач. Я отказался от них ради вашего же блага. Вы ведь не хотите попасть в плен к китайцам?
— В плен?
— Да, под арест и в тюрьму.
— Еще не рождены те, кто способен пленить Мастера Синанджу. Уходите, вы, жалкое подобие моряка.
— Сэр, сэр...
Но ответа не последовало, пассажир не поднимался на палубу и не откликался на стук в дверь, пока американская подлодка «Дартер» не всплыла, наконец, вблизи Синанджу. Команда была экипирована по погоде, лица матросов скрывали маски с прорезями для глаз. Палуба обледенела, в спину дул колючий холодный ветер.
— А вот и он, — сказал один из матросов, и все с любопытством уставилась на тщедушного старика-азиата, взбиравшегося на палубу. Ветер с китайского побережья раздувал серое кимоно, жидкие пряди бороды развевались.
— Сэр, сэр, мои люди не смогут погрузить ваши сундуки на резиновую лодку. Если даже это и получится, то в море лодка обязательно опрокинется.
— Вы думаете, Мастер Синанджу доверит свои сокровища жалкому подобию моряка из беспомощного морского флота? Поднимите сундуки на палубу и привяжите один к другому, как вагоны поезда. Вы когда-нибудь видели поезд?
И белые люди с круглыми глазами исполнили приказ, и три сундука Мастера Синанджу были связаны вместе и могли плыть по воде. Прозорливый Мастер мудро обзавелся такими сундуками, которые могут держаться на поверхности воды, ибо моряку, который не может доставить по морю груз и не понимает, где заключена правда и красота искусства, нельзя доверять благосостояние деревни.
И одетые в одежду из меха и нейлона, с нежными лицами, защищенными от местных ветров, к которым они не привыкли, белые моряки спустили на воду сделанные из дерева плотником Парк Йи сундуки, которые продолжали служить хозяину и в новых землях, открытых дедом Чиуна в год Собаки. Как раз перед тем, как добрый русский царь продал перешеек северного полуострова под названием Аляска тем же американцам, с которыми потом встретился дед Чиуна.
И сундуки, попав в родные воды, поплыли за легкими желтыми лодками белых людей. Но теперь уже было известно, что не все белые люди имеют белую кожу. Некоторые были черными, некоторые коричневыми и даже желтыми. Но их умы были поражены белизной, так что души их все равно были белыми.