Последний бой
Шрифт:
– Ну… нет. Оно только с близкого расстояния действует. Это очень опасно!
– Понятно… - Ян тратил время, бесценное время. Но ничего не мог с собой поделать. Ему нужно было сейчас и перевести дух, и определиться, что делать с Нордстремом дальше. Сволочь, конечно, первостатейная. Сто раз оружие могло быть для ближнего боя, но даже такое, оно могло помочь. Но ведь, пока трапперы голой грудью ходили на стрелы и пули орковские, инопланетник тихохонько сидел в своём вагоне. Один, похоже. И в ус не дул. А стало быть, мужик он ненадёжный. И посылать его куда-то бесполезно, и здесь без присмотра оставлять опасно. Переведя взгляд за спину Нордстрема,
– Полежи пока тут, - почти дружелюбно сказал Ян бесчувственному телу.
– Потом с тобой разберёмся… сволочь.
Ну и настала пора поспешить к Оксане.
Весь бой Оксана провела, забившись в уголок, с зажатым в руках намертво пистолетом. Вокруг трещали выстрелы, где-то вдалеке кричали люди. Звенело битое стекло и с треском впечатывались в стены пули и стрелы. Умереть можно, от страха. Какие-то незнакомые ей люди, которых прислал Ян, быстро куда-то исчезли. Оставался только гном, представившийся Фольке, который заглядывал раза три или четыре. Но потом и он исчез, испарился. Вот так сиди и жди, пока орки придут и… Дальше было богатое поле для фантазий напуганной женщины. Слухи, порой самые жуткие, ходили разные. Слухи эти не позволяли одинокой Оксане успокоиться. И уж тем более, когда поезд снова тронулся. Куда? Зачем? Если всё закончилось, то почему Ян не возвращается? Или он… или его уже нет?!
Когда дверь в салон с грохотом распахнулась, Оксана уже довела себя до той степени заведённости, когда думать - поздно. Не получается. Вскинув пистоль, она выпалила через дверь спальни. Абы куда выпалить. Пуля расщепила доску, но на большее её, конечно, не хватило. А из-за двери такой родной, такой любимый голос зло произнёс:
– Дура… убить же могла!
– Ян!!!
– это был даже не крик, стон.
– Ян, любимый…
Ян вошёл. Пропахший пороховой гарью, кровью, потом. Злой как чёрт. С какой-то странной железякой в руке. С синяком в пол лица. С сумасшедшим блеском в глазах. Обнял её коротко, крепко прижав.
– Живая… Всё у тебя хорошо?
– Всё… Зачем ты меня так надолго бросил? синяком вполлица. ой-то странной железякой в руке. роизнёс: Абы куда выпалить. заведённости, когда думать - поздно.ы.
Ян, уже порываясь высвободиться из объятий, не к месту они сейчас были, ответил отстранённо:
– Дела были, - и поспешил обойти весь вагон, проверить, нет ли врагов.
Врагов не было. Не было и своих.
– Я к тебе людей посылал, - на всякий случай уточнил Ян.
– Посылал, - согласилась Оксана. Она сейчас со всем готова была соглашаться, только бы он не уходил больше.
– Они ушли куда-то, когда стрельба пошла… я их больше не видела…
Ян, кажется, выругался. Но на всякий случай - на гномьем. По крайней мере, слов его Оксана не поняла.
– Бросили, значит, - сказал задумчиво.
– Ну… встречу в Трампе, Бог им судья будет…
– А мы… вырвались?
– робко спросила Оксана.
Ян покосился на неё хмуро, с явным недоумением от её непривычной робости.
– Вырвались… вроде, - сказал неохотно.
– А вообще - чёрт его знает, милая. Орки какие-то… неправильные. Что ещё придумают - не ведаю. Поезд горит, и чёрт его знает, потушим,
Нашёл, как девушке отвечать. Оксана, на что уж крепка была духом, разрыдалась.
Пришлось утешать, и утешать всерьёз, долго и с расстановкой. Смущённый и растерянный, бурча себе под нос сам не помнил что, Ян сидел, держа её на коленях, и наглаживал роскошный рыжий хвост. Не замечая при этом, как рыжие волосы превращаются под его грязной ладонью в пепельно-серые и чёрные. Впрочем, Оксане этого сейчас было не видно…
– Тискаются они тут, - сказал вдруг кто-то за спиной Яна. И не обернуться ведь быстро. На всё нужно время. И Оксана в руках окаменела, не освободишься быстро. И мысли побежали быстро, и мысли всё бредовые. Но ведь не говорят же орки по-человечески! Но ведь и здесь речь не совсем правильная!
Наконец, ему удалось высвободиться и развернуться. Оксана безвольно осела на пол чуть поодаль. Он обернулся… Фольке. Фолькскирх Как-там-его-зовут. Живой, но серьёзно побитый. Зубов передних нет, вот поэтому так странно шепелявил при разговоре. Губы разбитые. Синяк здоровенный на роже. Доволен, как кошак, налакавшийся сметаны. Успел, значит, подраться.
– Скольких завалил, Фольке?
– Да вполне с меня достаточно, - довольно сообщил гном, демонстрируя свежесодранные шкурки.
– Считай, за одну ночку как за месяц заработал. Хорррошее времечко - сегодняшняя ночь!
Небогато жили вольные трапперы, лесная вольница Порубежья, небогато…
Ян с максимальным уважением на роже кивнул. Опытным взглядом оценив добычу траппера в пятнадцать-двадцать золотых.
– Ты хороший боец, Фольке, - сказал почти искренне.
– А остальные, кого я послал сюда - где?
– А свалили, - беспечно ответил тот.
– Как замятня пошла, так и свалили в голову состава. Какой же траппер усидит в тишине, если рядом добычу делят?! Ну, тут двое и вылезли ко мне. И я их приголубил. И ободрал. И тех двоих, что ты завалил - тоже. Как раз последнего успел, когда ты пришёл… Не возражаешь?
Сказано было с явной тревогой в голосе, и Ян немедленно мотнул головой. "не возражаю", мол.
В глазах гнома мелькнула лёгкая обида.
– Зажрались вы всё же, прайдовые, - прохладно сказал он.
– Не голодали вы там, у себя на прамах, не голодали… Четыре шкурки - добрая добыча… Но - спасибо, Орёл. За мной не заржавеет.
– Уже не заржавело, - кивнув на Оксану, возразил Ян.
– Я ж весь вагон обошёл, когда пришёл… ты где был-то?!
– Так что ж я, у бабы под носом орка свежевать буду?!
– возмутился его непонятливостью гном.
– Я на задней площадке, у тормоза разделывал.
– У чего?
– непонятливо воззрился на него Ян.
– У тормоза, - повторил гном.
– Ну, у вагонов на задних площадках такой ворот есть. Если его крутить в одну сторону, буксы тормозные зажимаются, скорость замедляется. Если в другую - буксы отпускаются. Это и паровозу помощь, если вдруг спуск крутой, и вообще… на всякий случай.
– Погоди… - Ян всё никак не мог прийти в себя.
– А ты-то откуда знаешь?!
– Тык, - гном был явно смущён.
– Я в своё время кем только не работал. Случалось, и помощником машиниста. Это на этом экспрессе паровоз новёхонький. Там машинисту только сменщик нужен, а закладки на весь рейс хватает. А на старых паровозах, там в кабине четверо. Машинист, помощник и двое на угле. Прожорррррливые твари…