Последний бойскаут
Шрифт:
— Не шути, я с тобой серьезно говорю! — снова сорвалась на крик Сара.
— Просто тебе не дано этого понять. Тебе никогда не приходилось оставаться со смертью один на один, когда знаешь, что вся твоя жизнь висит на волоске, а рядом с тобой — враг, и если ты его не убьешь, он убьет тебя. Ты не поймешь этой жизни, ты не знаешь ее, да и что ты вообще знаешь? — презрительно сказал Джо.
Болван, взялся рассказывать про свою жизнь. Женщина, удел которой — ждать, сама же об этом говорила: «Я всегда буду ждать тебя», а теперь строит из себя черт знает кого. Объясни
— Я прежде всего знаю, что у тебя есть жена и дочь! А тебе приятнее напиться, чем провести с нами хотя бы один вечер! — кричала Сара.
Джо показалось, что ее голос непостижимым образом проник в его голову и бьется там назойливой мухой.
— Замолчи, дура, — медленно сказал он и уронил сигарету.
Сара подняла сигарету и швырнула ее в окно.
— Идиот, ты сожжешь дом! Ну конечно, тебе же на все наплевать! Ты был бы рад, если бы мы с Дерен исчезли! А лучше бы умерли!
— Сара, прекрати, — Джо почувствовал, что в нем начинает закипать ярость.
Почему она говорит такие вещи? И таким голосом? Каждое слово Сары билось в голове Джо уже не как муха, а как пуля, призванная ранить его, сделать ему больно, убить.
— Я не прекращу! Мне осточертело то, что ты говоришь! Мне надоело постоянно слышать: «ты ничего не знаешь!», «ты ничего не понимаешь», «дура»! Именно что дура, могла бы давно с тобой развестись и жить припеваючи! А от тебя толку никакого, если бы мы еще жили нормально, а то и денег нет за дом платить, и ты идиот!
Джо увидел вспышку ненависти в ее глазах и понял, что тоже ненавидит ее.
— Тварь! — процедил он сквозь зубы и наотмашь ударил Сару по щеке.
Она отпрянула назад и схватилась за щеку. Широко раскрытые, недоуменные глаза наполнились слезами.
— И запомни, пожалуйста, — никогда не разговаривай со мной так, — Джо зажег новую сигарету.
…И вот после этого она сказала: «А ты и вправду ублюдок». Не надо было ее бить. Она так ничего и не поняла.
Джо поморщился: жизнь — это полное дерьмо. Ни одного хорошего воспоминания, сплошная дрянь в голову лезет. И хватит прошлое теребить, пора уходить и заниматься своим делом. Пусть у тебя, Джо Ханбек, все в этой жизни не так, пусть душа твоя изодрана в клочки — но есть люди, которых ты будешь спасать; душу их ты спасти не сможешь, да и не твое это дело. Ты будешь спасать их жизнь, а моральными проблемами пусть занимаются священники и психоаналитики.
Сара спустилась вниз, на ходу припудривая заплаканное лицо. Она села напротив Джо и хрипло спросила:
— Ты разговаривал с полицией?
— Ты же видела, — ответил Джо.
— И… что ты им сказал?
Боится. Боится, как бы я не запятнал ее доброе имя. Чтобы соседи языками не трепали. А мне плевать на ее доброе имя, как ей плевать на мое! Вот только неохота таскаться в участок и отвечать на кретинские вопросы: «Когда вы в последний раз были
— Я сказал им, — размеренно произнес Джо, — что Майк Меджус, будучи моим знакомым и коллегой, заехал ко мне, чтобы дать адрес женщины, за которой мне надо будет наблюдать.
— И все? Ты не говорил им про…?
А теперь боится сказать, про что я мог сообщить полиции. Трусливая дрянь, все они такие: сделать — пожалуйста, а вот отвечать за свои поступки — ни в какую.
— Нет, дорогая моя, как раз про это, — Джо выделил слово «это», и с удовольствием увидел, как сжалась Сара, — как раз про это я им и не говорил. Так что не нервничай и успокойся: заплаканные глаза тебя не украшают.
— Джо, скажи мне, — сказала Сара, глядя ему в глаза, — ты ведь знал, правда?
— Я подозревал, — холодно ответил Джо.
Что он мог ответить? Что был ни сном ни духом? Что, если бы кто-то ему об этом рассказал, он бы не поверил? Что, появляясь после долгой отлучки и видя бегающие глаза жены, не обращал внимания? Так значит, Меджус не в первый раз сидел в этом шкафу и выскальзывал за порог при первой возможности?! Сволочь! Если бы он остался жив, я пристрелил бы его.
— Ты подозревал? — переспросила Сара.
— Представь себе.
— Черт возьми, так почему же ты мне ничего не говорил?
— Ты взрослая женщина, и сама способна оценивать свои поступки, — с кривой улыбкой ответил Джо. — Что я должен был тебе сказать? «Не уходи, моя родная, я так люблю тебя, и наш райский уголок ждет нас?» Это? Или наоборот: «А не пошла бы ты к такой-то матери»?
— Да хоть что-нибудь! — крикнула Сара. — Хотя бы: «ты лживая сука, Сара!», чтобы эмоция была!
— Боже мой, какая ты эмоциональная! — усмехнулся Джо. — А я более спокойный человек и эмоциям не поддаюсь. А потом, дорогая, ты уже не вызываешь у меня ровно никаких эмоций.
— Совсем? — обреченно спросила Сара.
— Совсем, — ответил Джо. — Впрочем, если тебе очень хочется, чтобы я как-нибудь обозвал тебя, я, конечно, из уважения к тебе могу это сделать. Но не думаю, что это будет лучший выход из сложившейся ситуации.
— Да пошел ты, Джо! — Сара зажгла сигарету и несколько раз подряд затянулась.
Джо продолжал быть изысканно-меланхоличен. Эта роль ему нравилась. Ему нравилось смотреть, как злится Сара, которая, сама того не подозревая, угадала его смутное желание — толкнуть ее, заорать, назвать ее сукой, дрянью! Но это бы показало, что он в ней как-то заинтересован. Это бы унизило его.
— Ты решила обругать меня, раз уж я не называю тебя так, как тебе хочется? — осведомился он.
— Мне было так одиноко без тебя, — Сара вдруг склонилась к его плечу.
Джо отодвинулся.
— Ну-ну, избавь меня от воспоминаний и объяснений. Я уже достаточно понял, чтобы сделать выводы самому.
Он поднялся.
— Не лги ни мне, ни себе, Джо, — сказала Сара. — Ты пытаешься уверить себя, что презираешь меня. Это не так: сейчас ты меня ненавидишь. Но себя ты ненавидишь больше.
Джо обернулся на пороге: