Последний час надежды
Шрифт:
Когда Ники встала и повернулась ко мне лицом, я невольно отпрянул. От неожиданности. Это была мулатка — в Галлию такие обычно приезжали из Египта. Её лицо лишь смутно напоминало Ники, которую я знал. Но как она была красива!
— Ники? — я невольно отступил на шаг. — Это ты?
— Брюс? — она улыбнулась во все тридцать два зуба. — Кого слушаются «Солдаты Хаоса»?
Я вздохнул. Это всё-таки она.
— Самих себя, — я протянул ей руку. Рука этой Ники была тёплой. И… в голову немедленно полезли
Ники вновь улыбнулась, бросила рюкзак под ноги, достала оттуда зеркальце. Посмотрела на себя, расхохоталась. Протянула зеркальце мне, я посмотрел на себя.
Не я. Не то лицо — длинное, бледное. Словно никогда не выхожу на улицу. И усики… никогда я такие не носил. У мамы вечно был пунктик по поводу усов и бороды, она вечно твердила, что это меня старит. Но мне понравилось, чёрт возьми! Это был не я, но лицо в зеркале мне нравилось!
Я попробовал, уже машинально, сделать несколько «правок». И — ничего не вышло.
Я растерялся. Почти сразу же — испугался. Оглянулся — проход был рядом с нами, он выделялся облачком марева. По ту сторону смутно виднелся другой Стоунхендж — там было пасмурно и шёл дождь. А здесь небо уже сияло пламенем рассвета.
— Брюс, — Ники взяла меня за руку. — Не бойся. Немного подожди, у тебя всё получится.
— Ты про «правки»?
Она кивнула.
— Никто не знает, почему, но первое время ни у кого ничего не получается. Нужно просто подождать.
— Сколько?
Она расхохоталась и ударила меня кулаками по груди — так, как обычно делала София.
— Ты неисправим! Я не знаю, сколько! — она расхохоталась, откинула рюкзак и принялась плясать — что-то дикое и немыслимое. — Я не знаю! И мне всё-рав-но-о-о-о!
Она уселась с размаху на траву, продолжая смеяться.
Я услышал свисток первым. Оглянулся — похоже, то были местные стражи порядка. Двое не очень-то весёлых полицейских бежали к нам со стороны Солзбери. Или как это здесь называется?
— Не бойся, Брюс, — Ники встала, вытерла слёзы тыльной стороной ладони. — Ничего не бойся.
— Что вы здесь делаете? — один из полицейских остался поодаль, держа в руке рацию, другой направился к нам. — Вход на территорию только по специальному разрешению!
— Да, мсье, — Ники склонила голову. — Мы не смогли удержаться. Извините.
— Вам придётся заплатить штраф, — полицейский смягчился, переглянулся со своим напарником. Тот убрал рацию.
— С удовольствием, мсье, — Ники смотрела ему в глаза спокойно, без усмешки. — Извините.
— Извините, — повторил я.
Я чувствовал, что полицейскому очень хочется покрутить пальцем у виска.
Нас препроводили к ограде — я только сейчас её заметил — она обегала Стоунхендж на расстоянии полумили. Ничего себе заборчик! У выхода
По ту её сторону уже собирался народ. Похоже, желающих попасть сюда немало.
— Ники, — я потянул её за рукав. — Как мы отсюда выберемся?
— Так же, как попали, — она пожала плечами. — Как только к нам вернутся способности.
— А если не вернутся?
— Брюс, я умоляю! Останемся здесь жить. Только не говори, что я тебе не нравлюсь!
— Нравишься, — ответил я немедленно. Ники расхохоталась. Туристы, торопившиеся к ограде, отпрянули от нас — я и сам вздрогнул.
Здесь нас не ждала никакая машина — что, идти пешком все тринадцать с лишним километров? Ники, похоже, это устраивало. Минут через пять стало устраивать и меня.
Всё было по-другому здесь. И не в ландшафте была разница — я ощущал этот мир «более настоящим», если можно так сказать. Цвета были ярче, запахи — насыщеннее, как будто господь бог или кто уж создал этот мир подкрутил ручки настройки.
Шагалось на удивление легко. Я успел уже убедиться, что изменилась вся наша одежда. И — это осозналось не сразу — я начал вспоминать то, чего никогда со мной не было. Например, в голове стало вертеться имя Александра Деврона. Никогда такого не знал. Отчего-то это имя всё сильнее досаждало мне. В конце концов я остановился, полез в карман за документами. Добыл паспорт, который показывал полицейскому. Открыл… да, так и есть. Александр Деврон, уроженец Сантаре, гражданин Галлии. Не удивлюсь, если Сантаре находится там же, где в Галлии — в нашей Галлии — находится Сант-Туаре.
Ники молча наблюдала за мной, пока я изучал паспорт. Когда я убрал документ, она всего лишь взяла меня за руку и спросила:
— Стало легче?
— Я… мне кажется, Ники, или я сейчас вспоминаю его, — я постучал указательным пальцем себе по лбу, — память?
Она кивнула.
— И… что потом?
— Постепенно он придёт в себя и познакомится с тобой.
Мне стало не по себе. Я вспомнил ту Ники, которая так и ставит с тех пор букетик у окна, которую все всегда бросают.
— Брюс, — Ники взяла меня за руку, отвела в сторонку. — Не бойся. Вы с ним должны быть очень похожи, иначе бы ты не подселился к нему. Не думай «мы с ним», думай «я».
— Что… что со мной будет?
— Ты станешь им, он станет тобой.
Признаться, меня такой поворот событий не очень уж обрадовал.
— Брюс, ты боишься сам себя? Есть что-то в тебе, чего ты сам стыдишься?
Я отвёл взгляд. Есть. Не боюсь, но не могу этим гордиться.
— Тебе нужно полюбить самого себя, Брюс. Иначе… тебе будет очень трудно. Но не бойся. Главное, не бойся.