Последний час надежды
Шрифт:
— Прости, — она прикрыла глаза, взяла меня за руку. — Мне это очень помогает.
— Смеяться?
Она кивнула.
— Так что я заметил?
— Что тебя подталкивают к тому, что именно нужно делать.
Признаться, ничего такого я не заметил.
София вздохнула и уселась.
— У тебя возникает ощущение неуверенности, ты становишься раздражительным, ворчишь как столетний дед, но если начинаешь чем-то заниматься, это всё проходит. Не замечаешь?
Я хотел было сказать что-то резкое за «деда», но не позволил
— А я обратила, — тихо пояснила София. — А потом к себе присмотрелась, и у меня то же самое. Есть вещи, пока их делаю или даже просто обдумываю, сразу же голова болит, настроение никакое, ну и… — она слегка покраснела. — В общем, всё разлаживается. А как только передумаю, твёрдо, знаешь, передумаю, и чем-то другим займусь, сразу всё проходит. Я думала, это она, — Софи кивнула головой в сторону дома. — Но теперь думаю, что нет. Хочешь, я покажу тебе кое-что? Только пообещай, что никогда никому не расскажешь!
Если бы я даже вздохнул, Софи бы сильно обиделась. Она любым обещаниям придаёт сверхъестественное, прямо волшебное значение. Я просто кивнул.
— Вслух! — потребовала она. Я пообещал вслух.
— Брюс, зачем ты меня злишь? Ты же знаешь, что обещать можно только вслух! Ладно, идём со мной! Да брось ты компьютер, что с ним тут случится?
Восточный базар в Ле-Тесс — одно из самых интересных мест. Я бывал там всего раз в жизни, когда мне было лет пять, и запомнил великолепие и сказочность места — прямо «Тысяча и одна ночь».
Теперь мы там были вдвоём. С Софией. В её сне. Точнее, в сне, в который вошли из сна, в который вошли из сна… София не боялась делать такие цепочки, а я, похоже, перестал бояться потеряться в снах. Я начинал чувствовать себя немножко бессмертным, и это сильно всё меняло.
Мы шли по ряду, где торговали драгоценностями. По привычке, я отмечал качество огранки, чистоту воды, мог очень часто угадать, откуда те или иные камни. И сколько же всего разного там было! София вступила в долгий торг с пожилым персом — и добилась, чтобы роскошное коралловое запястье ей продали всего за триста… чего? Не евро. Я не разглядел, как назывались те монеты.
Перс улыбкой и поклоном попрощался с нами и я заметил, как София, уже поворачиваясь, чтобы уйти, прихватила ещё одну безделушку с его лотка. Вокруг было полно народу, но никто не заметил. Кроме меня.
— Ты что?! — я спросил её, когда мы отошли подальше — туда, где дым от жаровен и запахи пищи пробуждали жуткий аппетит. Даже у меня, который недавно очень хорошо пообедал.
Софи потянула меня за руку и мы уселись за один из столиков. Софи молча махнула рукой официанту и вскоре тот с улыбкой принёс нам пару шампуров шипящего, ароматного шашлыка. Я и не заметил, как начал есть.
— Зачем ты стянула брошку?
— Мне это нравится, —
Я молча смотрел ей в глаза. Час от часу не легче.
— Меня ни разу не поймали, — София прикрыла глаза. — Знаешь, как чудо, всегда что-то случалось, я успевала или выбросить, или убежать. Я много раз пробовала перестать, когда меня чуть не ловили, но не могла справиться.
Я продолжал молчать.
— Там, — она кивнула головой за спину, — после поезда мне сразу становилось плохо, когда я даже думала, чтобы украсть что-нибудь. Ты не представляешь, как плохо! И снилось потом такое… — она прикрыла глаза.
Я вздохнул, протянул руку, положил свою ладонь поверх её.
— Скажи же хоть что-нибудь, Брюс, — прошептала она. — Не молчи!
— Ты для этого уходишь сюда, в свои сны? Чтобы делать, что хочется?
Она кивнула, вытерла слёзы, открыла глаза.
— Кто об этом знает, кроме меня?
— Мне кажется, она всё-всё про меня знает, — голос Софии выдавал ужас. — Я назвала тогда её воровкой, и я увидела, как она посмотрела на меня. Она всё знает, но не подаёт вида.
— Софи, скажи мне честно, с тех пор ты что-нибудь…
— Нет! — она энергично помотала головой. — После поезда — ни разу, правда! Брюс, это правда!
— Я верю, Софи, — она вскочила на ноги, бросилась ко мне. Так мы и стояли — она обнимала меня, сжимая в кулаке брошку, всхлипывала и что-то шептала сквозь слёзы. Я не разбирал ни слова, но разве было важно, что именно она говорит. И взгляды — я оглянулся — столько тепла во взглядах людей вокруг я давно уже не видел. И добрых улыбок.
Теперь я понимаю, откуда брался огонь в её глазах, когда приходилось грабить банки, поезда, богатых ротозеев… и ведь Ники как знала, часто давала Софии именно такие задания.
— Мне это больше не нравится, — София разжала ладонь, где только что была брошка — пусто. — Наверное, я наигралась. Знаешь, здесь мне никто ничего не сделает. Даже если я попробую вообразить, что меня арестовали.
— Здесь хорошо, — я оглянулся. — Как в арабской сказке. Нужно приходить сюда за покупками.
Она рассмеялась и снова обняла меня. На этот раз она не плакала.
Брюс, поместье «Жасмин», 29 июля 2010 года, 16:15
— Я заказываю два билета, — София открыла компьютер. — Завтра мы едем в Лондон. А через два дня я хочу вернуться в Стоунхендж. Мы все там должны быть, — она посмотрела на меня. — Брюс, помоги её уговорить.
— Что ты задумала?
— Нужно пройти сквозь те проходы, Брюс. Она страшно боится, ты знаешь? Я всё время чувствовала, как она боится.
— А ты не боишься?
— Боюсь, — призналась София. — Но нельзя же бояться всю жизнь!