Последний час надежды
Шрифт:
Внутри она была обставлена, как дворец арабского султана. И была во много раз просторнее. Я уже не удивлялся тому, что привычная физика и всё такое во снах иногда не работают.
Она кивнула. Мы сидели среди непередаваемой роскоши, на ворохе подушек. Она прислонилась ко мне, держа за руку, и молчала. Просто молчала.
— Да, — ответила она — я уже начинал думать, что она задремала. — Только не спрашивай «что дальше», — она тихо рассмеялась.
Именно это я и собирался спросить.
— Что дальше?
— Ты невыносим! — она ткнула меня
Мы долго не могли отдышаться. София посмотрела на измятое платье, подняла руки над головой и платье вновь стало безукоризненно выглаженным.
— Дальше? Мы поедем к ней домой, — София помогла мне усесться, села рядом. — Поможем ей справиться с самой собой. Потом поедем в другое место, и снова будем искать, искать, искать. Брюс, я не буду больше забирать тебя. Ей плохо без тебя.
— А тебе?
— Ей труднее, — она обняла меня. — Я уже почти ничего не боюсь. А она боится. Она боится потерять тебя. Идём?
— Подожди, Софи, — она повернулась ко мне лицом, улыбнулась.
— Ты молодчина, — я взял её за плечи, — я очень рад за тебя.
Она ещё раз улыбнулась, сильно сжала мою ладонь и махнула — идём, скорее!
Ники и Брюс, сон
— Ты боишься, Ники? — мы сидели на берегу моря. Ники тоже выбрала море. И тоже — безлюдье. Ни души, ни огонька.
Она кивнула, прижимаясь ко мне.
— Почему, Ники? Ты же сама учила ничего не бояться.
— Она, — Ники прикоснулась к своему лбу. — Я подумала, что мы с ней стали одним целым, а она просто пряталась. Я почти свела её с ума. Может, это её страх, я не знаю. Может, мой.
— Я не стану спрашивать, что дальше, — на всякий случай предупредил я. Ники рассмеялась, прикрыла лицо ладонями.
— Станешь, станешь, тебя не изменить. Брюс, — она опрокинула меня на спину, склонилась надо мной. — Я хочу отдохнуть. — Нет, — смеясь, она сняла с себя мои ладони. — Включи фантазию! Я хочу устать от отдыха. Выполняй!
Она склонилась надо мной, продолжая улыбаться. Она не выглядела испуганной.
Глава 23. Наставник
Трое, поместье «Жасмин», 3 августа 2010 года, 17:20
«Солдаты хаоса» стали основной темой всех выпусков новостей. Главным образом потому, что никто не мог отыскать логики в их поступках. Мы слушали выступления всевозможных аналитиков, политиков, военных — все сходились на одном: это организация принципиально нового типа, возможно — без централизованного управления.
Ники смотрела и слушала всё это так, словно всё уже знала. Возможно, она и знала. И хотя мы видели улыбку на её лице, когда очередной деятель с экрана вещал, что это — новая угроза мировой стабильности, ощущали, что ей не смешно.
— Нет, — она произнесла неожиданно, посмотрев в сторону Софии. — Не знаю, что будет дальше, не спрашивай.
— Мы
Смерть Анны была потрясением для всех, кто был в доме — даже для охраны (та наверняка ждала крупных неприятностей — не обнаружить главную угрозу хозяйке среди самых близких к ней людей). Мсье де Сант-Ферран держался лучше всех, но и он не смог полностью скрыть свои чувства. Когда он подавал вино, рука его дрогнула. Ники, не глядя, протянула руку и поймала бутылку. Повернулась лицом к повару.
— Мсье де Сант-Ферран, — голос её выдавал небрежно спрятанную сталь. — Я не позволю разрушить доброе имя Анны. Что бы ни случилось, я не верю, что меня мог предать человек, который заботился обо мне с детства.
Шарль де Сант-Ферран улыбнулся и коротко поклонился.
Напряжение рассеялось, как и не было.
— Завтра сюда приедет новая горничная, — сообщила Ники, когда мы остались втроём. — Ты спрашивала меня, чем я могу помочь, Софи. Будьте сегодня в своих комнатах и постарайтесь не засыпать после полуночи. И ещё. Ни в коем случае не заходите в ванную, у меня в комнате.
Мы с Софией переглянулись, кивнули. Ники встала и, не произнося ни слова более, поднялась по лестнице — к себе.
— Ничего не понимаю, — признался я. — При чём тут ванная?
— Я, кажется, понимаю, — София смотрела вслед Ники. — Посиди у меня, пожалуйста. Ближе к полночи я тебя выгоню, не беспокойся, — она постаралась скрыть улыбку, не смогла.
— …Когда я постучался к Софии, на столе у неё стоял кофейник и термос — тоже с кофе, чтобы не тревожить мсье Шарля среди ночи. И вазочка с бисквитами. Знает София, чем меня можно занять. Сама она почти перестала пить кофе.
— Я от него хуже вижу, — пояснила она спокойно, сосредоточенно вглядываясь в экран компьютера. — Не знаю, может теперь он мне уже не мешает. Брюс, а ты пробовал избавляться от вредных привычек?
— Например?
— Например, не есть эту гадость, которую продают в дорожных кафе.
Так. Все про всех всё знают.
— Брюс, ты мне сам это говорил, забыл уже? Там, в университете, — «В прошлой жизни». Она не произнесла эти слова, но они всё равно прозвучали.
— Я подумаю, — ответил я. И встретился глазами с Софией.
— Мы с тобой вернёмся в «северо-восток», — она не улыбалась. — И поговорим на эту тему.
— Что?
— Там, где ты мой муж, — пояснила она сухо. — Надо же кому-то делать из тебя человека.
Я потерял дар речи. София не шутила.
— Чтобы я не слышала больше этой фразы, Брюс, — голос её стал ледяным. — «Я подумаю». Если тебе всё равно, что я о тебе думаю, так и скажи. — Она с грохотом захлопнула крышку компьютера и отошла к окну.
Что бы я сделал раньше? То, что в первую очередь пришло на ум. Я стиснул зубы — не поддавался тому, что пришло из глубины памяти. Подошёл бы к окну, встал, глядя под ноги, и молчал, молчал, молчал, покуда меня бы не простили. Мама, что ты из меня сделала?