Последний час надежды
Шрифт:
— Умница, — она придвинулась вплотную. — Всё, хватит о работе. Ты нужен мне, прямо сейчас.
— Для чего, Ники?
Она упала навзничь на покрывало и рассмеялась. Смеялась долго-долго.
— Сейчас будет гроза, — она перекатилась, стремительно уселась, оказалась у меня за спиной. — Обожаю грозу, Брюс. А ты?
Глава 9. Калейдоскоп
Брюс, отель «Мажестик», апартаменты «Жасмин», 26 июня 2010 года, 13:00
— Полотно — как
Я наслаждался новым днём. Вчера я почти совсем научился вовремя спрашивать нужные вещи у нужных людей. И всякий раз знание, кого о чём спросить, приходило за пару секунд до того, как я принимал решение. Прямо ясновидение! От этого захватывало дух.
— Плыть по течению могут и люди, и тени, — Доминик махнула рукой в сторону окна; в поток людей, живых и исполненных цели. Но я видел, несколько минут назад, что все они — почти все — могут быть только декорациями, марионетками, а кукольный мастер может появиться в любой момент и нет способа, нет возможности не подчиниться. — Но идти куда хочется могут только люди.
— Против течения тоже? — усмехнулся я.
— Для людей нет такого понятия, «против течения», — Доминик сняла очки и перестала улыбаться. — Для людей течение движется туда, куда нужно.
И вновь накатило. Люди вокруг становились полупрозрачными; только Доминик осталась плотной и подлинной; официанты вокруг, посетители ресторана; коридорные, полицейские, даже цветы в кадках и на стенах утратили плотность. Я опустил взгляд, голова начала кружиться, и обнаружил, что и мои ладони теряют форму и плотность, что сквозь них я вижу идущий волнами мозаичный пол. Я испугался, мгновенно взмок от того, что не сразу пришло на ум, сразу же всё кончилось.
— Ты будешь бояться, — она вновь надела очки и грустно улыбнулась. Грусть длилась недолго. — Ты проснулся, как просыпаются немногие. Если тебе не указать дорогу, ты испугаешься и сделаешь всё, чтобы заснуть снова. И больше не проснёшься.
— Ты знаешь дорогу? — голос не повиновался, стал угловатым и скрежещущим. Не моим голосом.
— Я могу только указать, — она протянула руку. — Нет времени, Брюс. Ты не можешь поверить своим чувствам, а на тебя уже охотятся. На всех охотятся, кто проснулся.
Я медлил. Чувствовал, что Ники начинает сердиться, что ещё несколько мгновений, и она опустит руку. Опустит руку и навсегда исчезнет из этого мира. Может быть, будет проходить за спиной, невидимая и неощутимая, как прошла за спиной того человека, которому не дала упасть под машину. А может быть, будет той силой, что толкнёт меня под…
— Я не толкну, — то ли услышал я, то ли привиделось. Но губы её шевельнулись.
Рука весила сотни тонн, поднять её было непросто. Всё прежнее протестовало, кричало и требовало опустить руку, убежать, скрыться туда, где нет людей, где нет никакого их признака, где никто никогда не найдёт.
— Найдут, — на этот раз голос был мой. Голоса,
Она кивнула, встала — я встал вместе с ней — и кивнула головой в сторону лифта.
Я ходил по гостиной — с фонтаном посередине, со спартанским убранством. Когда отсюда успели всё вынести, я не знаю. Не осталось ничего пышного, вычурного, утомляющего взгляд. Фонтан, шепчущий успокаивающие песни, паркет под мрамор под ногами, три кресла по углам.
И всё.
Она появилась за спиной у меня, бесшумно, но на этот раз я ощутил её появление. Я вначале подумал, что это халат, но потом нужное слово пришло само — Ники облачилась в спортивную одежду. В ту, в которой я видел её всего раз или два в прошлой жизни. Я смеялся, вместе с другими — пытается казаться самураем, смотрите, вот потеха…
Она протянула мне бокал с водой. В той жизни там было что угодно, кроме воды. Я отказался, хотя в горле пересохло.
— Смотри внимательно, — приказала она и взяла меня свободной рукой под локоть.
Я не сразу понял, что она делает. За миг до того, как бокал лопнул у неё в руке, я понял, что она сдавливает его, сжимает в руке всё сильнее и сильнее.
Я не скажу, что боюсь вида крови. Крови за последние несколько дней повидал, на всю жизнь хватит. Но когда осколки звонко поскакали по полу, а ладонь словно инкрустировали стеклом, мне захотелось отвернуться. Ники сжала мне руку так, что я едва не вскрикнул.
— Смотри, — велела она, и не было сил не повиноваться. Кровь стекала по всей ладони, пряталась ручейком в рукав, украшала пол крохотным алыми цветками. Мир вздрогнул и поплыл.
Её руку словно заволокло туманом, и мне показалось, что осколки весело подпрыгнули с пола, соединяясь в бокал, а кровь вернулась в жилы, едва успев до того, как закроются и пропадут раны.
Она держала целый бокал. Я сумел сглотнуть. Болел локоть, там, верно, будет синяк, так она его сдавила.
— Он… целый, — произнёс я. Доминик кивнула.
— Ты сломала его, — не то спросил, не то сообщил я. Она снова кивнула.
— Возьми, — она протянула мне бокал. Я принял его, бокал хранил тепло её пальцев, лёгким туманом подёрнулась сияющая стенка — она хранила дыхание Доминик.
Локоть мой снова сжали.
— Бросай, — приказала она. — Брось его.
— К-куда?
Она указала на фонтан.
Я вращал бокал перед глазами, не было сил оторваться от него. Я видел его в осколках. Я видел его целым. Взаимоисключающие видения, ни одно из них не желало уйти, уступить место другому.
— Брось! — крикнула она, и тело отреагировало быстрее разума. Бокал отправился в полёт…
…я видел его неспешное движение, дымка опустилась перед глазами, и я знал, заранее, куда именно он опустится. Не было шансом уцелеть, если только… если только…