Последний довод королей
Шрифт:
– Собирайся! – сообщил я коту. – Пошли отсюда!
Кот удивлённо посмотрел на меня, а потом развалился на ветке, будто он здесь просто всю свою жизнь прожил, никуда уходить не собирается, и вообще спасать его было необязательно. Врун несчастный! Я же всё видел – нельзя вот так бессовестно обманывать!..
Кошка внимательно посмотрела на него, на котят, норовящих шлёпнуться вниз… А потом подошла к коту и врезала ему лапой, отправляя пушистое чудовище с ветвей вниз, прямо на грешную землю. До земли кот не долетел – оказался в моих руках, повырывался для виду, а потом умиротворённо засопел.
Я его, правда,
Глава 13. Большая политика
Не буду описывать всё, что происходило, когда я добрался до посёлка. Если люди и слонов уже готовы были в домашних животных превратить, то что началось после появления пяти котят… В общем, это была просто феерия. Теперь, наверно, те два мужика, которые завидовали жизни слона, бурно завидуют мне. Ведь давно замечено, что мужчина с котёнком для женщин значительно привлекательнее, чем просто мужчина. А мужчина с пятью котятами – это вообще почти что героический герой и прекрасный принц в одном флаконе...
Семейство котов я оставил в Шикари – временно. Потому что в Мыс я ещё неизвестно когда попаду. Однако со временем, конечно, придётся часть животин отсюда забрать, несмотря на возможные протесты местных. Найти бы ещё с десяток котеек – стало бы легче распределять пушистые блага по посёлкам.
Вечером, когда Эусторжио вывел второй отряд ополченцев к Шикари, глаза у него были круглые и удивлённые.
– О! Вы прекрасно тут устроились! – он пощёлкал пальцами, подбирая слова. – Шикарно и богато! Коты, слоны… Ручная пресноводная акула ещё пока не появилась?
– Чего нет – того нет! – с очень серьёзным лицом развёл руками я.
– Ну хоть будет чем поделиться, когда вернусь в Мыс! – кивнул итальянец.
– Ты, кстати, домой-то когда? – поинтересовался я, потому что мне требовалось передать в Мыс пару посланий, от Котова и от себя.
– Как только подвернётся отряд, идущий в сторону Мыса, – Эусторжио уселся на лавку в доме, в который я его привел. – У меня был приказ только письмо передать. И раз ты здесь, то сразу и принимай.
Вошли Борборыч и Ленин, а какая-то женщина занесла еду. Дом, где мы приняли гонца, был общественным. Что-то вроде командного пункта. Тут был большой стол, была печь, было много глины и кожи для письма… Всё было хорошо, но тут Эусторжио достал бумагу, отчего у Ленина глаз задёргался, а голова начала нервно поматываться из стороны в сторону.
– Давай, – я протянул руку и углубился в чтение. Точнее, попытался, потому что Ленин никак не мог взять себя в руки. – Ленин, прекрати мотать головой… Это пипец как раздражает!
– Извини… – глава посёлка шумно выдохнул. – Это же бумага?
– Она самая, – кивнул я. – Производства моей бумажной мастерской, если, конечно, в Мысе не появилось злобных конкурентов.
– Святая Мария! Откуда конкуренты? – удивился Эусторжио. – Там все свихнулись на металле!
– Вот на этот факт тоже надо Кириллу попенять… – кивнул я. – Железо – это прекрасно, но и развиваться нужно.
– О! Развитие идёт, проекты готовятся по плану, просто весь энтузиазм уходит на металлургию! – успокоил меня Эусторжио.
А я снова вернулся к чтению, и с каждым предложением лицо у меня становилось всё мрачнее и мрачнее.
Кирилл писал о том, что я, честно говоря, и боялся увидеть в его послании. Началось всё с того, что Скульптор всё-таки нашёл добровольцев на поход в посёлок Птичья Скала, рядом с которым располагались залежи природной соды. Экспедиция прошла на отлично: добралась до посёлка, провела торговлю, нагрузилась содой и вернулась – но вернулась не одна, а с делегацией от соседей.
И вот то, что рассказали соседи – круто не понравилось Кириллу. За пару дней до прибытия нашей экспедиции в Птичью Скалу приплывал Харчик. И когда те предложили ему товары, которые выгодно можно сбыть в Мысе, тот ответил, что к нам в ближайшее время не собирается. И вообще имеет что сказать руководителям Птичьей Скалы.
В этот раз Харчик привёз практически ультиматум. Либо жители признают над собой власть Острова, либо Остров будет вынужден считать их врагами. Наскальникам, как жителей посёлка называли все вокруг, такой поворот сильно не понравился, но перед тем как вздёрнуть наглого торговца, они всё-таки решили поинтересоваться, что именно заставило Остров изменить добрососедскую политику.
Как объяснили посланцы из Птичьей Скалы, до этого посёлок формально оставался независимым поселением, и никто не пытался им что-то навязывать – всем хватало устных заверений в мирных намерениях по отношению к соседям. Харчик отпираться не стал – видимо, прекрасно понимая, что если понадобится, все ответы выбьют под пытками – и честно признался, что знает не так чтобы много.
То, что знал Харчик, ему и самому не слишком нравилось, он всё-таки был торговцем, но оспаривать приказы не собирался. По его словам, в первый же день после появления сообщения о войне (и да, видел сообщение весь мега-остров!) делегация их послов отправилась на север. А теперь, согласно неким своим каналам, о которых торговец рассказывать отказался, получалось, что Остров включается в войну на стороне Обители. И хотя пока это ещё не было официальным решением, но скоро новость станет известна всем.
А потому все дружественные посёлки срочно переводились в разряд вассалов и были обязаны выставить воинов в общее ополчение. Чтобы оттянуть наши силы от Железной долины, Остров планировал использовать укреплённую Птичью Скалу в качестве базы – и оттуда бить по Мысу. И, конечно же, отказ в подобных условиях автоматически означал не нейтралитет, а присоединение к вражескому лагерю.
Но в Птичьей Скале жили суровые люди… Именно их поселение, как выяснилось, вырезало всех бандитов Альянса западнее Мыса. Они регулярно ходили зачищать рейд-зоны, они постоянно прокачивались и строили свою небольшую укреплённую крепость на скале. В общем, первым желанием скальников было сразу послать Остров в пешее эротическое путешествие, но здравый смысл возобладал. Так и не вздёрнутый Харчик уплыл на следующий день, обещая вернуться через неделю-полторы за окончательным ответом.