Последний довод королей
Шрифт:
Игроки нападают на других Игроков! Пусть будет бой, кровь, боль, смерть!
Махины угрожающе заскрипели, затрещали, распрямились, и в сторону врагов с грозным шелестом устремились небольшие снаряды. Первый залп до врага так и не долетел, но летающие камни быстро отрезвили самых прытких, и наступление замедлилось.
– Требушет – заряжай! – радостно завопил Борборыч.
– Ну куда ты спешишь? – не выдержал Котов, озвучивая мои мысли. – Дай им поближе подойти!
Требушеты похоронно заскрипели, угрожая нам своей скорой смертью, и мачты поползли вниз.
– Они подойдут поближе и узнают, что не так
– Не станет им стыдно. Их за это жаба удавит, внутренняя… – покачал я головой.
Второй залп двух готовых требушетов, под аккомпанемент их же печальной песни о тяжёлой судьбе умирающей древесины, вышел удачным лишь наполовину. Первый камень долетел до строя, но плюхнулся вниз прямо перед первой линией бойцов, а вот второй красиво влепился в строй голодранцев, набранных для массовки, подняв в воздух комья земли, пыль и ещё пяток неудачников. Борборыч посмотрел на стрелка – Гелика – а тот радостно оскалился и показал большой палец, что означало: есть жертвы.
После пятого залпа, когда я подумал, что не выдержал требушет (уж очень странный звук раздался после команды «Заряжай!») – оказалось, что не выдержали нервы наших противников. Причём, у большей части крышу сорвало в сторону наших стен, а у меньшей (тех самых голодранцев, которых активно прессовал требушет Гелика) – наоборот, по направлению в родные пенаты. Беда была только в том, что голодранцев поставили впереди…
Пока командование обителевцев матом, пинками и пошатнувшимся авторитетом восстанавливало порядок в образовавшейся сумятице, наши требушеты дали шестой залп. К сожалению для себя – и к счастью для нас – враги как раз вышли на вторую линию стрельбы. То есть, подобрались к нам на расстояние около ста пятидесяти метров. И в этот раз к ним отправились два массивных булыжника и три бревна от частокола, которые мы по ошибке называли стрелами для стреломёта.
Брызги из разлетающихся в стороны, как кегли, людей выглядят хорошо лишь со стороны и на большом удалении… Заявляю об этом ответственно, как человек, и сам уже неоднократно отправлявшийся полетать в драках со всякими тварями. Наши бойцы разразились победными реляциями, а вот многие враги расстроились, обиделись и начали массово бежать, не выдержав психологического давления летающих брёвен и камней.
Система принялась грозно требовать от беглецов возвращения в бой, но на сегодня запас смелости был у обителевцев исчерпан. Более или менее организованно смогли отступить только наши коллеги-ударники из вражеского лагеря, да командование правительницы, которая вообще куда-то пропала…
А мы принялись достраивать грозные орудия устрашения и ждать возвращения врага.
День двести сорок четвёртый!
Вы продержались 243 дня!
…
День двести сорок пятый!
Вы продержались 244 дня!
…
День двести сорок шестой!
Вы продержались 245 дня!
Враг запаздывал… Или всё ещё боялся, или готовил какую-то пакость. Пока что главная пакость состояла в том, что они теперь узнавали Птеро в лицо,
В результате, всё, что мы знали – так это что обителевцы варварски изводят горные леса, жгут костры и что-то мастерят. До того, как их припечатает штрафом от системы, оставалось два дня. До нашей победы в войне – всего около девяти. И да, первую попытку взять штурмом наш лагерь система не засчитала, обозвала наших врагов позорными трусами, а нас – куркулями. Спасибо, санкций не применила.
В обед к нам прибыл неожиданный гость. Я лично был уверен, что он уже давно в Мысе и зачитывает Кириллу наши послания, но, как оказалось, Эусторжио на полпути получил новые данные от возвращавшегося каравана – и рванул к нам на всех парах.
На Медное было совершено нападение. И нападение это было организовано теми, о ком мы почти успели забыть – оставшимися бандитами из Альянса. К несчастью для них, Медное к тому времени насчитывало уже почти тысячу жителей, из которых семь сотен были местными защитниками и ополченцами, а ещё окружено крепкими стенами и до отвала набито припасами. Так что от бандитов в посёлке отбились самостоятельно.
Однако новости наводили на невесёлые мысли о том, что, обзываясь куркулями, система как в воду глядела. Получалось, на нас ополчились даже самые отсталые слои населения мега-острова. А это было уже совсем нехорошо… Впрочем, не в первый раз нам предстояло встречать многочисленных врагов. Но Кирилл начинал нервничать и требовал вернуть своих военачальников на положенное им место – в родной Мыс.
– Не можем! – сразу отрезал Котов. – И ты никуда не пойдёшь!
– Как?! – удивился Эусторжио.
– Враг в соседней долине и завтра точно попытается напасть, – пояснил я. – А если не нападут, то послезавтра утром получат немаленький штраф от системы. И если ты попытаешься уйти – будет то же самое.
– Проклятье! Как неудачно получилось!.. – расстроился Эусторжио.
– Не переживай! День задержки ничего не решит, – успокоил его Борборыч.
В общем, пришлось Эусторжио остаться с нами.
День двести сорок седьмой!
Вы продержались 246 дней!
Это было ранее утро: немного пасмурное, потому что на нас накатывал очередной шторм, но вполне себе бодрое. Я, Борборыч и Котов стояли на «командирской подставке» – деревянном помосте, сделанном для нас за линией стен – и смотрели, как обителевцы идут на приступ. Наши десять требушетов и восемь самострелов готовились к бою…
– Друзья мои… – проговорил Котов. – Я, конечно, понимаю, что вы несёте в этот мир доброе и светлое, попутно вырезая всё нехорошое… Но наши враги почему-то учатся от вас только плохому.
– Да, мы плохо на них влияем… – согласился я и снова уставился на противоположный край долины, откуда в нашу сторону катились на брёвнах пятнадцать требушетов очень знакомой конструкции.
И это была наша конструкция! Вот только явно побольше. Пока мы тут достраивали свои механизмы, враг сделал то же самое, но в увеличенном масштабе. Логика как бы подсказывала, что кидать камни они смогут дальше, чем наши.
И скоро нам это продемонстрировали, на отметке в триста с хвостиком метров зарядив машины и отправив в нашу сторону большущие снаряды.