Последний довод королей
Шрифт:
Логен неловко пожал плечами:
— Надо надеяться на лучшее. Человек способен учиться.
— Учиться? Чем больше ты убиваешь, тем лучше ты это делаешь. Чем лучше ты это делаешь, тем меньше ты приспособлен к чему-либо еще. Сдается мне, мы прожили так долго только потому, что научились убивать лучше всех.
— У тебя мрачное настроение, Ищейка.
— У меня всегда мрачное настроение. Меня тревожит, что у тебя оно не мрачное. Надежда не очень-то ладит с такими, как мы, Логен. Вот, растолкуй мне: разве не все, к чему ты прикасаешься, разлетается на куски? Есть ли что-то, что после встречи с тобой не вернулось
Логен задумался. Его жена и дети, его отец и его люди, — все вернулись в грязь. Форли, Тридуба и Тул. Все хорошие люди, и все они мертвы, причем некоторых Логен убил собственной рукой, а некоторых уничтожил своим пренебрежением, своей гордостью, своей глупостью. Он представлял себе их лица — печальные лица. Мертвые часто так выглядят. А если оглянуться на безнадежно угрюмый отряд, неслышно следующий за ним… Скопище призраков. Порубленная, кровавая армия. Те, кого убил по собственной воле. Вот Шама Бессердечный — его внутренности свисают из вспоротого живота. Вот Черноногий с раздробленными ногами и обожженными руками. Вот паршивец Финниус — одна ступня отрезана, грудь раскроена. Даже Бетод явился: череп раздроблен в сплошное месиво, сморщенное лицо свернуто набок, и мертвый мальчик Круммоха выглядывает из-под локтя. Целое море убиенных. Логен закрыл глаза, затем широко распахнул их, но лица все еще плыли по краю его сознания. Ему нечего было ответить Ищейке.
— Так я и думал. — Ищейка отвернулся. С его мокрых волос на лицо стекала вода. — Ты всегда говорил мне, что надо смотреть правде в глаза. Тебе тоже надо.
Он зашагал вперед под холодными звездами. Молчун задержался рядом с Логеном, затем пожал мокрыми плечами и последовал за Ищейкой, унося с собой факел.
— Человек может измениться, — прошептал Логен, не зная, кому он это говорит — Ищейке, самому себе или мертвенно-бледным лицам, поджидавшим его в темноте. Люди вокруг него стучали сапогами по дороге, но он по-прежнему был один. — Человек может измениться.
Вопросы
Когда солнце, освещавшее искалеченную Адую, зашло за горизонт, легкая пелена осеннего тумана наползла с неугомонной морской глади, превратив прохладную ночь в призрачную. С расстояния в сотню шагов дома казались расплывчатыми, а через две сотни становились нереальными. Огни в окнах плыли, как привидения, смутно просвечивая во мраке.
«Хорошая погода для дурного дела, а у нас этих дел много впереди».
Отдаленные взрывы гремели в темноте. Внезапно гуркские орудия замолчали.
«Хоть ненадолго остановились, и почему бы нет? Адуя почти взята, а зачем сжигать свой собственный город?»
Здесь, в восточной части Адуи, вдали от поля боя, все казалось непоколебимо спокойным.
«Словно гурки и не приходили».
Тем не менее, когда сквозь мрак донеслось приглушенное постукивание, похожее на звук шагов хорошо вооруженного отряда, Глокта нервно вздрогнул и прижался к живой изгороди у дороги, скрывшись в глубокой тени. Слабые колеблющиеся огоньки просочились сквозь темноту. Затем появился силуэт человека, небрежно державшего руку на рукояти меча. Человек двигался развязно и медленно, что само по себе говорило об особой самоуверенности. Что-то высокое колыхалось на его голове при каждом движении.
Глокта внимательно всматривался сквозь мрак.
— Коска?
— Он самый! —
— Я вижу. — Глокта осмотрел длинное перо и золоченую рукоять меча Коски. — Мне казалось, мы говорили о чем-то неприметном.
— Неприметно? — Стириец нахмурился, затем пожал плечами. — Ага, вот как было сказано. Помню какое-то слово, но я его не понял. — Он поморщился и почесал рукой в паху. — Похоже, я подхватил кое-что от одной из этих женщин в таверне. Теперь мучаюсь от зуда.
«Ха. Ну ладно, женщинам за это платят. А вот вши могли бы проявить побольше вкуса».
Смутно различимая группа людей выступила из темноты за спиной Коски, некоторые несли затемненные фонари. Добрая дюжина косматых оборванцев, потом еще дюжина, от каждой безмолвной фигуры исходила злоба, как вонь от дерьма.
— Это твои люди?
У самого ближнего на лице были огромные безобразные прыщи. Рядом шел однорукий человек с крюком вместо второй руки, что смотрелось дико. Дальше — здоровенный толстый парень с множеством плохо сделанных синеватых татуировок на бледной шее. За ним — почти карлик, лицо которого походило на крысиную морду, причем один глаз был выбит. Карлик не заботился о повязке, так что разбитая глазница зияла из-под спадавших на нее жирных волос. Список мерзостей на этом не закончился. Перед Глоктой явились две дюжины преступников самого жуткого вида.
«Хотя мне доводилось видеть и таких. Незнакомцы, напавшие на меня в ванной, например. Все они похожи на людей, которые сестру родную продадут за ломаный грош».
— Они выглядят ненадежно, — пробормотал он.
— Ненадежно? Ерунда, наставник. Просто не всякому везет, и мы оба знаем, как это бывает. Любому из них я доверил бы собственную мать.
— Ты уверен?
— Да, тем более она уж двадцать лет как умерла. Какой вред они могут ей причинить? — Коска обхватил рукой сутулые плечи Глокты и притянул к себе, вызвав у него приступ боли в пояснице. — Боюсь, выбор нынче небогатый.
От его дыхания веяло алкоголем и какой-то гнилью.
— Все, кроме самых отчаянных, уже сбежали из города. А какая, собственно, разница? Я нанял этих парней не за красоту, а за характер и силу. Я люблю отчаянных ребят! Мы их понимаем, ты да я. Для такого дела нужны очень отчаянные парни, наставник.
Глокта мрачно осмотрел это собрание костлявых, раздутых, покрытых шрамами, изуродованных лиц.
«Неужели блестящий полковник Глокта, удалой командир первого полка гвардии его величества, имеет дело с таким отребьем?»
Он глубоко вздохнул.
«Поздновато искать злодеев с приятной внешностью. Что ж, заткнем дыру тем, что у нас есть».
— Очень хорошо. Подождите здесь.
Распахнув ворота свободной рукой, Глокта взглянул вверх на дом с темными окнами и прохромал внутрь. Тонкая полоска света пробивалась только из-за тяжелых занавесей в окне напротив. Он постучал в дверь рукояткой трости. После паузы раздался звук шаркающих, явно неспешных шагов по коридору.
— Кто там?
— Глокта.
Засовы открылись, свет полился в прохладную тьму. Появилось лицо Арди, осунувшееся, с темными кругами под глазами и красноватым носом.