Последний довод королей
Шрифт:
— Не приближайтесь к соли! — завизжал Денка. Воск капал с его дрожащей свечи. — Что вы делаете!
— Подождите! — рявкнул Глокта, и наемник остановился на краю круга, глядя на него из-под маски.
Пока они разговаривали, в комнате явно стало холоднее. Какой-то неестественный холод. Что-то происходило в центре кругов. Воздух все сильнее и сильнее колебался, точно над большим костром, по мере того как хриплый голос Зильбера монотонно тянул заклинание. Глокта замер, его взор метался между старыми адептами.
«Что
— Позвольте мне! — Коска сделал шаг вперед, опуская в карман черного камзола свободную левую руку.
«Но ты не…»
Коска вытащил руку беззаботным широким жестом и метнул нож. Лезвие сверкнуло, отражая огоньки свечей, пролетело, вращаясь, сквозь мерцающий воздух и по самую рукоятку вошло в лоб Зильбера.
— Ха! — Коска сжал плечо Глокты. — Что я вам говорил? Видели вы когда-нибудь более меткий бросок?
Кровь стекала по виску Зильбера красным ручейком. Его глаза закатились, мигнули, он завалился на бок, перевалился через кафедру и рухнул на пол. Книга упала на него сверху, древние страницы зашелестели, лампа накренилась, и ручейки горячего масла пролились на пол.
— Нет! — взвизгнул Сульт.
Чейл ахнул и замер с открытым ртом. Канделау отбросил свечу и упал на пол. Денка испуганно взвизгнул, прикрыл лицо рукой и выпученными глазами глядел из-под пальцев. Последовала долгая пауза. Все, кроме Коски, испуганно взирали на тело адепта демонов.
Глокта ждал, оскалив осколки зубов и прищурившись так, что глаза казались закрытыми.
«Похоже на тот ужасный, прекрасный миг, когда тебе обрубили палец, но ты еще не чувствуешь боль. Сейчас она придет. Сейчас она придет. Сейчас придет боль…».
Но никто не пришел. Сатанинский смех не огласил комнату. Пол не провалился, чтобы раскрыть врата в ад. Мерцание погасло, в комнате стало теплее. Глокта поднял брови, почти разочарованный.
— Похоже, не стоит надеяться на сатанинские ритуалы.
— Нет! — снова выкрикнул Сульт.
— Боюсь, именно так, ваше преосвященство. Надо же, ведь раньше я уважал вас.
Глокта насмешливо взглянул на адепта-химика, все еще крепко сжимавшего лук, и кивнул на тело Гойла.
— Хороший выстрел. Поздравляю вас. Мне придется убирать меньше мусора. — Затем приказал наемникам, стоявшим за его спиной: — Схватите этого человека.
— Нет! — завопил Сауризин, бросая лук на пол. — Я ко всему этому не имею никакого отношения! У меня не было выбора! Это он! — Он ткнул толстым пальцем в бездыханное тело Зильбера. — И… он! — Сауризин указал на Сульта дрожащей рукой.
— Это правильная мысль, но она подождет до допроса. Не будете ли вы так любезны позаботиться о его преосвященстве?
— С удовольствием.
Коска шагнул вперед, и белый порошок, как пыль, полетел из-под его сапог, разрушая замысловатые рисунки.
— Глокта, вы слепой идиот! —
Он заскулил, когда Коска завернул ему руки за спину и поставил на колени. Белые волосы рассыпались в беспорядке.
— Вы не понимаете…
— Если гурки не перебьют нас, у вас будет предостаточно времени, чтобы объяснить мне все. Не сомневайтесь.
Глокта улыбался беззубым ртом, когда Коска туго заматывал веревкой запястья Сульта.
«Если бы вы знали, как долго я мечтал произнести вот эти слова».
— Архилектор Сульт, вы арестованы за государственную измену и преступление против его королевского величества.
Джезаль мог только стоять и смотреть. Одна из близнецов, та, которая была забрызгана кровью, медленно подняла длинные руки над головой и удовлетворенно потянулась. Вторая посмотрела на него, подняв бровь.
— Как бы ты хотел умереть? — спросила она.
— Ваше величество, встаньте за мной.
Горст поднял длинный клинок здоровой рукой.
— Нет. Не в этот раз.
Джезаль сорвал с головы корону, с таким старанием добытую для него Байязом, и отбросил ее. Корона покатилась по полу. Да, его сделали королем. Но если он должен умереть, он умрет простым человеком, как все остальные. Он вдруг осознал, сколько ему было дано преимуществ. Большинство людей о таком не могли и мечтать. Он имел столько возможностей сделать добро, но он не сделал ничего, лишь ныл и думал о себе. А теперь было слишком поздно.
— Я прожил жизнь, опираясь на других. Прятался за их спинами. Взбирался на их плечи. Но не в этот раз.
Одна из сестер подняла руки и принялась аплодировать. Размеренные хлопки эхом отражались от зеркальных стен. Вторая захихикала.
Горст вскинул меч. Джезаль сделал то же самое в последнем акте бессмысленной защиты.
Затем верховный судья Маровия вихрем промелькнул между ними. Старик двигался с невероятной скоростью, его темное одеяние развевалось. Он держал в руке какой-то длинный металлический прут с крюком на конце.
— Что… — пробормотал Джезаль.
Крюк неожиданно вспыхнул ослепляюще белым огнем, ярким, как солнце в летний день. Он отразился в зеркалах, и вот уже целая сотня крюков сверкала, как звезды, распространяясь все дальше. Джезаль ахнул, зажмурил глаза и прикрыл лицо рукой. Длинный след, оставляемый этой алмазной сверкающей точкой, ослеплял его, переливаясь и шипя.
Он моргнул, приоткрыл рот, опустил руку. Близнецы стояли на прежнем месте, как статуи. Верховный судья был рядом с ними. Завитки белого пара тянулись вверх из отверстий на конце странного оружия Маровии и закручивались вокруг его руки. На мгновение все замерли.