Последний довод королей
Шрифт:
— Он мне не понравился, — пробормотала Арди вполголоса, — с самого начала. Очень не понравился.
«Это нас сближает».
— Не нужно тосковать. Вы слишком энергичны и остроумны, чтобы удовлетвориться таким тупицей, как он.
Она резко втянула в себя воздух.
— Конечно, вы правы. Но мне было так скучно, так одиноко, я так устала.
«И так много выпила».
Она пожала плечами.
— Он дал мне почувствовать, что я не просто ничтожное существо.
Что я кому-то нужна и желанна.
«А почему ты думаешь, что я хочу об этом знать?»
— Желанна, говорите? Чудесно. А теперь?
Она печально опустила глаза, и Глокта даже
«Но чувство вины мучает только тогда, когда больше не о чем беспокоиться».
— Вряд ли это была настоящая любовь.
Он заметил, как тонкие жилки на ее шее дрогнули.
— Но я почему-то думала, что мне удастся одурачить его.
— Ха.
«Мы редко получаем то, чего хотим».
Королевская процессия удалялась, пышно разодетые придворные и телохранители следовали в конце, звук восторженных аплодисментов смещался в сторону дворца.
«Они идут вперед, к своему блестящему будущему. А мы, как скелеты в шкафу, не можем рассчитывать на приглашение».
— Вот мы и остались здесь, — пробормотала Арди. — Отрезанные ломти.
— Жалкие отходы.
— Гнилые корни.
— Я бы так не расстраивался. — Глокта вздохнул. — Ведь вы молоды, умны и, в общем-то, красивы.
— Грандиозная оценка.
— Все зубы у вас на месте, обе ноги в наличии. Это значительное преимущество по сравнению с некоторыми. Я нисколько не сомневаюсь, что вы скоро найдете еще какого-нибудь знатного идиота. Завлечете его в ловушку, и невелика потеря.
Она отвернулась, дернув плечом. Глокта догадался, что она прикусила губу. Он сморщился от боли и поднял руку, чтобы погладить плечо Арди.
«Та самая рука, которая искромсала пальцы Сеппа дан Тойфеля, отрезала соски инквизитора Харкера, расчленила одного эмиссара гурков и спалила другого, послала невинных людей гнить в Инглию, и так далее, и так далее…»
Он опустил руку.
«Лучше выплакать все слезы мира, чем испытать прикосновение такой руки. Успокоение приходит из других источников и стремится к другим целям».
Он окинул площадь мрачным взглядом, оставив Арди наедине с ее страданием.
Толпа ликовала.
Это было потрясающее празднество. Устроители не пожалели ни средств, ни усилий. Гостей было тысяч пять, и не более дюжины из них Джезаль знал лично. Знатнейшие вельможи Союза. Старейшины Закрытого и Открытого советов. Самые богатые и могущественные люди в самых пышных нарядах, во всем блеске изысканных манер и обаяния.
Зеркальный зал идеально подходил для этого события. Самый роскошный зал дворца, огромный, как поле сражения, казался еще больше из-за огромных зеркал, украшавших стены. Эти зеркала ошеломляли, создавая иллюзию дюжины свадеб в дюжине примыкающих залов. Бесчисленное множество свечей мерцало на столах, в подсвечниках, в хрустальных люстрах под потолком. Мягкий свет лился на серебряную посуду, рассыпался искрами в драгоценностях гостей и отражался на темных стенах, тускло поблескивая в отдалении — миллион точек света, как звезды, рассыпанные в черном ночном небе. Лучшие музыканты Союза играли нежную, чарующую музыку, и эти звуки смешивались с самодовольной болтовней, звоном старых денег и нового столового серебра.
Это было веселое празднество и прекрасный вечер — для гостей.
Для Джезаля во всем этом заключалось что-то еще, и он не вполне понимал что. Он сидел за позолоченным столом, его королева была рядом с ним. На каждого из них двоих приходилось по десять раболепствующих слуг, и все вместе они напоминали толпу, собравшуюся посмотреть
Он едва мог вспомнить звучные слова верховного судьи, безвозвратно, как он предполагал, связавшие их. Что-то о любви и безопасности нации. Но он видел кольцо, которое ошеломленно вручил Терезе в Круге лордов, — огромный кроваво-красный камень, украшающий его, поблескивал на ее длинном среднем пальце. Джезаль положил в рот кусок прекрасного мяса и попытался прожевать. Мясо показалось ему отвратительным, как комок мякины. Они стали мужем и женой.
Теперь он понимал, что Байяз был прав, как всегда. Люди стремятся к тому, что может их возвысить. Возможно, у них нет идеального короля, но никто не сможет отрицать, что Тереза — настоящая королева. Именно такая, какая должна быть, и даже больше. Сама мысль об Арди Вест, восседающей на этом золоченом стуле, была абсурдна. Джезаля укололо чувство вины, когда он подумал об этом, а затем пришла печаль. Хорошо бы с кем-нибудь откровенно поговорить. Он горестно вздохнул. Если ему суждено прожить жизнь с этой женщиной, им придется разговаривать. И чем раньше они начнут, подумал он, тем лучше.
— Я слышал, что Талин… очень красивый город.
— Конечно, — ответила она, четко соблюдая этикет. — Но и в Адуе есть чудесные места.
Тереза замолчала, опустила глаза и безнадежно уставилась в тарелку.
Джезаль кашлянул.
— Как-то… трудно сразу привыкать.
Он отважился слегка улыбнуться.
Она моргнула и перевела взгляд в зал.
— Да.
— Вы танцуете?
Она плавно повернула голову, чтобы взглянуть на него, даже не поведя плечами.
— Немного.
Он отодвинул кресло и встал.
— Тогда потанцуем, ваше величество?
— Как пожелаете, ваше величество.
Пока они шли в центр просторной комнаты, разговоры постепенно умолкали. Вскоре в Зеркальном зале воцарилась тишина, так что слышалось лишь, как его лакированные ботинки и ее лакированные туфельки постукивают по блестящему каменному полу. Джезаль нервно сглотнул, когда они заняли места, окруженные с трех сторон длинными столами и множеством важных гостей, не сводивших с них глаз. Те же самые захватывающие дух предчувствия, страх и волнение он испытал, когда выходил на поединок с незнакомым противником перед ревущей толпой.
Они замерли, как статуи, глядя друг другу в глаза. Джезаль протянул Терезе руку ладонью вверх. Она тоже протянула руку, но вместо того, чтобы взять его ладонь, она крепко прижала к ней свою и потянула вверх, так что их пальцы оказались на одном уровне. Тереза слегка приподняла бровь. Молчаливый вызов, которого никто из гостей не мог заметить.
Первая длинная нота соскользнула со струн и эхом разнеслась по залу. Они начали танцевать, делая круги преувеличенно медленно. Вышитый золотом подол платья Терезы шуршал по полу, закрывая ее ножки, поэтому казалось, что она не шагает, а скользит по каменным плитам. Подбородок королевы был неприятно вздернут. Они танцевали, и в зеркалах одновременно с ними двигалась еще тысяча пар — в мерцающей дымке, в коронах, в белоснежных позолоченных одеяниях.