Последний довод королей
Шрифт:
— Что с ним случилось? — спросил Вест.
— С Малоросликом? — Огромный толстый Круммох-и-Фейл стоял в толпе рядом. — Его порубили в сражении, когда он боролся с последним из противников, вон там.
— Да, так и было, — сказал Доу и улыбнулся Весту еще шире обычного. — Но это не причина, чтобы не повесить его, я считаю.
Круммох грубо захохотал.
— Нет причин! — Он с улыбкой смотрел на три тела, поворачивающиеся на скрипящих веревках. — Они отлично выглядят, когда вот так развешаны! Говорят, с виселицы видно всю красоту мира.
— Кто
Круммох пожал могучими плечами.
— Они.
— Они?
Вест подавил тошноту и прошел между повешенными в крепость.
— Это просто кровожадная толпа.
Ищейка снова потянулся за фляжкой. Постепенно пьянея, он чувствовал себя лучше.
— Ладно. Давай закончим с этим.
Когда Молчун воткнул иглу, он сморщился, скривил губы и со свистом втянул воздух сквозь зубы. Заметное покалывание и пощипывание прибавилось к тупой, ноющей боли. Игла прошла сквозь кожу и вытянула за собой нитку, рука Ищейки заболела сильнее. Он сделал еще глоток, качнулся назад, затем вперед, но это не помогло.
— Черт, — прошипел он, — черт, черт.
Молчун взглянул на него.
— Лучше не смотри.
Ищейка отвернулся. Перед ним тут же возник мундир союзной армии. Красная ткань среди коричневой грязи.
— Свирепый! — прокричал Ищейка, улыбаясь вопреки обжигающей боли. — Рад, что вы сделали это! Очень рад!
— Лучше опоздать, чем не прийти совсем.
— От меня не услышишь ни слова против. Точно.
Вест мрачно посмотрел на Молчуна, зашивавшего Ищейке руку.
— Ты в порядке?
— Нормально. Тул погиб.
— Погиб? — Вест уставился на него. — Как?
— Ну, это же сражение. Мертвецы заставляют думать о себе. — Он обвел вокруг себя рукой, в которой держал фляжку. — Я сидел здесь и думал, что я мог изменить. Остановить его, не позволить спуститься по лестнице? Или пойти вместе с ним и прикрывать его спину? Или заставить небо рухнуть на землю? Или еще что-то невероятное. Ничто не помогло бы ни мертвым, ни живым. Однако я все равно думаю об этом.
Вест угрюмо смотрел на изрезанную бороздами землю.
— Возможно, в этой игре не бывает победителей.
— А, черт! — вскрикнул Ищейка, когда игла снова впилась ему в руку, и отбросил пустую фляжку. Она со стуком упала на землю. — Да, во всем этом чертовом деле нет победителей. И к черту его, слышишь?
Молчун вытащил нож и обрезал нитку.
— Пошевели пальцами.
Всю руку разрывало от боли, когда он сжимал пальцы в кулак, но Ищейка заставил их соединиться и застонал, когда они плотно сошлись вместе.
— Годится, — сказал Молчун. — Ты счастливчик.
Ищейка с горечью оглянулся на следы побоища вокруг.
— Так выглядит счастье? Я всегда хотел знать.
Молчун пожал плечами, отрывая кусок ткани, чтобы сделать перевязку.
— Бетод у вас?
Ищейка поднял глаза на Веста, приоткрыв рот.
— А должен быть?
— Пленников много, но его среди них нет.
Ищейка повернул голову и с отвращением
— Ни его ведьмы, ни Наводящего Ужас, ни разжиревших сынков.
— Думаю, они уже скачут в Карлеон так быстро, как только возможно.
— Очень может быть.
— И я думаю, он попытается снова собрать силы, найти новых союзников и подготовиться к осаде.
— Не удивлюсь, если так.
— Мы должны двинуться за ним, как только разберемся с пленниками.
Ищейку внезапно охватил приступ безнадежности.
— Клянусь мертвыми, Бетод удрал. — Он рассмеялся, но чувствовал, что слезы вот-вот потекут у него из глаз. — Когда же этому придет конец?
Молчун закончил накладывать повязку и крепко стянул ее.
— Готово.
Ищейка, обернувшись, пристально посмотрел на него.
— Готово? А у меня, кажется, никогда ничего не будет готово. — Он протянул руку. — Поможешь мне, Свирепый? Мне надо похоронить друга.
Солнце опустилось низко, когда они положили Тула в землю. Оно едва выглядывало из-за горных вершин и золотило края облаков. Хорошая погода для похорон хорошего человека. Они тесно сошлись вокруг могилы. Множество других воинов хоронили рядом, отовсюду слышались горькие слова, шепот и плач, но Тул был любим всеми, поэтому людей собралось немало. А рядом с Логеном было пусто. Ни души. Как в прежние времена, когда никто не смел занять место рядом с ним. Но Логен не винил их. Он бы сам сбежал, если бы смог.
— Кто хочет сказать? — спросил Ищейка, оглядывая бойцов одного за другим.
Логен уставился на собственные ноги, не имея сил встретиться с Ищейкой взглядом или вымолвить слово. Он очень смутно помнил, что произошло во время сражения, но мог догадаться. Догадаться по тем обрывкам, что сохранились у него в памяти. Он посмотрел вокруг, облизнув разбитые губы. Если кто-то еще и догадывался, то держал это при себе.
— Никто не хочет сказать хоть что-нибудь? — снова спросил Ищейка хриплым голосом.
— Лучше всего я скажу, черт побери. — Черный Доу сделал шаг вперед.
Он окинул собравшихся долгим взглядом. В особенности долго он смотрел на Логена, как показалось Девятипалому. Скорее всего, это беспокойство сыграло с ним шутку.
— Тул Дуру Грозовая Туча, — проговорил Доу, — вернулся в грязь. Мертвые знают, мы с ним не всегда ладили. Спорили по пустякам. Наверное, виноват был я, ведь я очень упрямый парень. Теперь жалею об этом. Но уже слишком поздно. — Он прерывисто вздохнул. — Тул Дуру. Любой человек на Севере знал это имя и произносил его с уважением. Даже враги. Он был из тех парней… которые дают нам надежду. Да, я так думаю. Они дают надежду. Ты хочешь быть сильным? Ты хочешь быть храбрым? Ты хочешь, чтобы все шло правильно и надлежащим образом, как положено исстари? — Он кивнул на комья недавно выкопанной земли. — Ты возвращаешься туда, Тул Дуру Грозовая Туча. Ты не увидишь треклятого будущего. Меня стало меньше, когда он ушел, и то же самое касается всех вас.