Последний дракон. Первый шаг в бесконечность
Шрифт:
Неужели я стал стариком? Всё во мне противилось этому. Ещё бы, ведь стариком я себя никогда не ощущал, да и возрастом был намного моложе того же Странник, не говоря уж о Ляргусе. Нет, мне просто нужна хорошая встряска и я опять стану прежним, решил я для себя и переключил своё внимание на рассказ Странника, который в это время рассказывал о глубоко засекреченном плане Повелителей по противостоянию Серой империи.
Тут у меня произошёл всплеск обидчивости, который я тут же постарался задавить в самом зародыше. Это произошло, когда мне стало ясно, что Ляргус с самого начала был в курсе этого плана. Обиду вызвало, что мой старый Учитель не посчитал нужным посветить в этот план меня, а предпочёл использовать в тёмную. Я тут же постарался взять себя в руки, включив сознание, которое тут же пришло на помощь, напомнив
Дальше, когда Странник стал рассказывать о посещении Обсерватории, я весь превратился в слух. Ещё бы, Страннику удалось то, что до сих пор не удавалось никому из Повелителей на протяжении многих тысячелетий. Теперь, благодаря вылазке Странника с учениками, мы знаем об Обсерватории несравненно больше, чем за всё предыдущее время. Всё, что рассказал Странник, а я всё же думаю, что он рассказал далеко не всё, что знал, было настолько интересно, что я слушал рассказ, затаив дыхание, боясь пропустить хотя бы слово.
То, что Странник, закончив свой рассказ, рассказал далеко не всё, было понятно. Все мы, в той или иной мере что-нибудь недоговариваем – каждый имеет право на личные тайны, однако у меня после его рассказа осталось небольшое разочарование, словно тебя подразнили чем-то ужасно интересным, но так и не дали. Например, он ни словом не обмолвился о том, что с ним было при прохождении испытания в Обсерватории, и куда он ходил, пока ученики его ожидали возможности попасть в столицу. Но, тут уж ничего не поделаешь, пока сам не захочет, не расскажет.
Однако всё, что рассказал Странник до этого, оказалось всего лишь цветочками, ягодки появились, чуть позже, когда он чуть-чуть приоткрыл перед нами свой план борьбы с серой империей. Слушая его спокойный уверенный голос, я совершенно забыл, что Странник утаил от нас часть информации, столь грандиозен был этот план.
Даже то, что он открыл нам его, правда в самых общих чертах, говорило о том, что он нам вполне доверяет. Сначала он повторил своё убеждение, что для борьбы с Серой империей привычные для нас методы борьбы неприемлемы. Её серое воинство почти не имеет страха смерти; судя по всему, на них наложено какое-то заклятье, притупляющее инстинкт самосохранения, поэтому прямые стычки с ними малоэффективны. Это враг, который способен на время отступить, но не способен сдаться. Их командиры, не задумываясь, гонят на убой всё новые и новые полчища своих воинов, совершенно не считаясь с потерями, поэтому, если начнётся большая война, а тогда нам поневоле придётся в неё вмешаться, мы либо проиграем, либо должны уничтожить всё население Серой империи.
Не надо думать, что те, кто управляет Серой империей злобные тупицы; нет, они отнюдь не глупые люди и не тупые маньяки, которые творят зло ради любви к злу. Судя по тем командирам армии вторжения, с кем мне с Джоном удалось пообщаться, это вполне здравомыслящие люди, которые очень ясно представляют свои цели. Мы же пока не имеем представления, чего они хотят, в чём цель их экспансии. Мы пока имеем только самые общие представления о нашем противнике, поэтому в ближайшее время воевать нам с ними не следует.
С этими словами Странника я был полностью согласен, лишь одно его предложение вызвало некоторые сомнения. Его слова о возможной победе над Серой империей через поголовное истребление её населения, вызвали в душе какой-то, совсем не свойственный мне гуманизм. Этого ещё не хватало, раз они враги пускай либо сдаются, либо пусть погибают. Однако проклятый гуманизм во мне вовсе не собирался сдаваться без боя. Он начал навязчиво теребить мою совесть, которая стала пробуждать во мне сомнения, примерно такого плана: врагов надо уничтожать, а разве можно убивать женщин и детей, которые ни в чём не виноваты? Совесть заставила меня воспользоваться паузой, которую сделал Странник, что бы задать вопрос, которому я постарался придать нейтральную форму. Он звучал примерно так: Ты, что реально полагаешь, что мы способны уничтожить всё население Серой империи?
Странник с каким-то удивлением посмотрел на меня, затем с минуту помолчал и, наконец, заговорил. То, что он сказал, заставило меня посмотреть на себя с определённой
Обычно человек, переживший стыд, испытывает некое неудобство, общаясь с человеком, который вольно или невольно пробудил у него это чувство. В моём случае было всё совсем наоборот. Вместо стеснения, которое, что греха таить, всё же сначала посетило меня, однако очень быстро сменилось чувством благодарности к Страннику, который сумел ненавязчиво показать мне, во что я превратился. Вслед за благодарностью пришло чувство освобождения, словно я долго находился в закрытом помещении и вдруг вышел наружу. Я понял, что с этого момента ещё один барьер между мной и Странником рухнул; мы ещё на один шаг стали ближе друг другу.
Странник ответил на мой вопрос, хотя я был уже не рад, что задал его, достаточно развёрнуто. Первое, что он сказал, было его удивление по поводу моего вопроса. Сказать по правде, я на его месте был бы так же удивлён, задай он мне такой вопрос.
– Говоря о возможности поголовного уничтожения населения Серой империи, я имел в виду именно возможность, которая при нынешней расстановке сил, вполне реальна, – заговорил Странник. – У меня даже мысли не возникало проверить этот тезис на практике. Поэтому мне даже странно, что ты, уважаемый Азар всерьёз задал мне этот вопрос. Я, конечно, понимаю, что агрессия Серой империи напрямую угрожает твоей вотчине, поэтому ты вправе допустить даже такой вариант исхода будущей войны. Поэтому я постараюсь, как можно убедительней ответить на твой вопрос. У моего тезиса об уничтожении населения серой империи существует две стороны. Первая отвечает на вопрос – можем ли мы полностью уничтожить население Серой империи? Если говорить честно, конечно можем, но при этом, скорее всего, погибнем и сами, или, в лучшем случае, понесём такой урон, что это будет победа хуже поражения. Что бы это было предельно ясно, расскажу вам в общих чертах расстановку сил на данный момент. Дело в том, что безудержное расширение Серой империи, её бесконечная экспансия, нарушают равновесие Мироздания, что, естественно, не может радовать Вселенские силы, стоящие на страже этого равновесия. Поэтому в нашем противостоянии с серыми, Вселенские силы на нашей стороне, но до тех пор, пока наше противостояние не будет, в свою очередь, нарушать равновесия мироздания. Так вот, если мы нанесём удар такой силы, что бы уничтожить Серую империю физически, то тем самым нарушим вселенское равновесие. Вот тогда Вселенские силы обернуться против нас, а это, скажу я вам более чем серьёзно. Но это хотя и серьёзная, но отнюдь не единственная причина не делать этого. Например, мы понятия не имеем, какими людскими ресурсами обладает Серая империя, её реальные цели, её магию, её возможности. Короче, мы практически ничего о нашем противнике не знаем, а поэтому о нанесении сокрушительного удара по нему не может быть и речи. Но самое главное, это то, что я ни за что не стану участвовать в поголовном уничтожении подданных Серой империи. Вся моя натура противиться этому. Я согласен сражаться с вооружённым врагом, хотя и это не доставляет мне удовольствия. Когда мы с Джоном увидели степь, до горизонта покрытую обгорелыми трупами серых всадников, меня чуть не вырвало.
Помню, как ответив на мой вопрос, Странник надолго замолчал. Лицо его при этом словно закаменело, превратившись в странную маску, за которой, как я тогда понял, скрывался очень ранимый, с огромной любящей душой, много переживший, усталый человек.
Спустя какое-то время, Странник продолжил свой монолог. Теперь он в общих чертах рассказал о разработанной им долговременной стратегии борьбы с Серой империей. Было видно, что всё, о чём он говорил, было плодом долгих размышлений и личных наблюдений Странника, чья Древняя память начала пробуждаться, наделяя его колоссальным опытом.