Последний дракон
Шрифт:
Вдруг она вскочила и села, раскидав меха и шелк. Через открытое окно она услышала стук копыт у крыльца. Кайерт вернулся! Она накинула халат и поспешила вниз по лестнице. Она покажет ему, что она сожалеет о ссоре, скажет, что виновата, и попросит прощения. Когда его мужская гордость будет успокоена, Кайерт наверняка забудет о ее беседе с северянином, по крайней мере до тех пор, пока она не будет готова сказать ему правду.
Жестом отмахнувшись от слуги, она сама настежь распахнула тяжелую дверь. Это был не он.
— Да? — надменно спросила она.
— Прошу прощения, миледи. У меня послание для принца Кайерта…
— Я приму. Принц… не может вас сейчас принять.
Всадник ветра, совсем молодой юноша, смущенно заморгал:
— Простите, но капитан сказал мне отдать это только принцу.
Она шагнула к нему, ее зеленые глаза пронзили его взглядом, который, как она прекрасно знала, всегда работал.
— Я принцесса Эвирайя, если вы еще не заметили! Вы отказываетесь передать сообщение мне?
— Нет, миледи, нет, конечно, — сказал юноша, поспешно протягивая ей конверт. Эвирайя взяла конверт, открыла и бросила через плечо всаднику:
— Подождите минуту.
Прочитав сообщение, она застыла, сжимая в руках конверт, не смея поверить в свалившуюся на нее удачу. Ясно, что судьба указывала на то, что править страной — ей. Иначе как могло такое бесценное письмо совершенно случайно попасть ей в руки?
Принцесса села за небольшой столик, набросала записку на листе пергамента, сложила, капнула воском со свечи и запечатала своим кольцом. Затем она передала письмо гонцу.
— Возвращайтесь к капитану, — сказала она. — Я знаю, в чем дело. Принц Кайерт желает, чтобы захваченный фандорец был доставлен в место, указанное в письме.
Молодой всадник ветра поклонился и уехал. Эвирайя дернула ленту колокольчика, снова села за стол и обмакнула перо в чернила. Когда в зал вошел слуга, она запечатала еще одно письмо.
— Отнеси это барону Толчину немедленно, — приказала она, — убедись в том, что он его получит, пусть разбудят его, если нужно. Да, и передай Мезору, что я хочу его видеть прямо сейчас.
Когда слуга ушел, она радостно потерла руки. Только радость эта была слегка омрачена тем, что муж так и не пришел.
Ополчение из Боргена стало лагерем на ночь в окрестностях деревни под названием Дарбак. Нехватка еды многих разозлила, особенно бродяг, нанятых Тенньелом в отчаянии, когда он понял, что ему ни за что не выполнить рекрутскую повинность.
Высокого роста одноухий и чернобородый бродяга по имени Гренд подошел к Тенньелу.
— Мы голодны. Где еда?
— Каждый ополченец должен был взять с собой запас провизии, — ответил Тенньел. — Что произошло?
Бродяга ухмыльнулся беззубым
— А нам нечего было брать. У нас ничего нет.
Тенньел подумал, что не может обвинить нищего в том, что ему нечего было взять с собой в дорогу, и посмотрел в сторону деревни.
— Думаю, нам следует обратиться к жителям за помощью.
Гренд снова ухмыльнулся как будто только ему понятной шутке.
Тенньел направил войско к деревне. На главной площади их встретили женщины и несколько стариков.
— Что вам здесь нужно? — твердо спросила высокая седая женщина, одетая в линялое, но чистое платье.
Тенньел помедлил, не зная, с чего начать.
— Где старейшины? — спросил он. — Мне нужно поговорить с ними.
— Двое ушли на войну, — ответила женщина, — третий, Ибен, вчера заболел. Меня зовут Вила, я его жена и исполняю его обязанности.
Некоторые из ополченцев за спиной Тенньела зашептались. Раздались смешки. Женщина во главе деревни? Тенньел обескураженно помолчал, а потом, не задумываясь, ляпнул:
— Нам нужно есть.
— Нам тоже, — ответила Вила. — Вам нужно было прихватить с собой побольше харчей. Возвращайтесь домой и пополните запасы.
— У нас нет времени бродить туда и обратно! Война на пороге!
— Тогда займитесь охотой на зайцев и белок, их полно в округе, — предложила Вила, — корешки покопайте… ягоды тоже есть. Но не забирайте наши продукты, у нас не будет других, пока не вернутся мужчины.
— Не верю! — закричал Тенньел. — У вас здесь благополучная деревня, а вы отказываетесь накормить войско, идущее на вашу же защиту!
Это было первым испытанием его власти, и Тенньел прекрасно осознавал, какую идиотскую фразу он только что завернул. Его голос начал срываться на визг. Какая-то баба смеет ему приказывать! Так он осрамится перед своим войском.
— Нам очень жаль, — повторила Вила, — но мы первым делом должны думать о себе и о детях.
— Я говорю, они должны нас накормить, — закричал Гренд, — и я свое получу!
Его поддержали громкими криками остальные ополченцы того же сорта, и, отделившись от войска, они побежали по улице, грубо расталкивая деревенских жителей.
— Стойте! — закричал Тенньел, но его не слушали.
Налет занял всего несколько минут. Захватчики вернулись, неся добытую снедь. Но не успели они дойти до своего места в рядах армии, как на них с крыш ближайших домов посыпался град из камней и кирпича. Прикрываясь руками и захваченной добычей, новобранцы бросились врассыпную к укрытиям, попрятавшись кто куда — под телеги, за бочки и колодцы. Некоторые попытались ворваться в дома, но все двери были заперты.
— Кидайте в них все, что есть! — выкрикнула Вила, стоя на крыше. — Если мы сейчас позволим им уйти, нам ни минуты покоя не дадут, пока эта безумная война не кончится!