Последний джинн
Шрифт:
– А что?
– Слой перестроенного вакуума вокруг ВП, который наши глаза и остальные чувства видят как бесконечные геометрические кружева. Но Черви Угаага побывали и здесь, оставив свои следы.
– Вы имеете в виду…
– Станции метро.
– Я ничего не вижу…
– Их терминалы встроены в эту геометрическую «пену», то есть в пограничный слой преобразованного вакуума. Кстати, это легко про… – Селим не договорил.
Весь объем сферы потряс невидимый удар.
И тотчас же стержни и полосы ее стенок вскипели, форма
Игнат замер, вслушиваясь в тишину недр геометрического «хаоса».
– Вот и ответ, – хмыкнул Селим.
– Какой ответ?
– Это реакция слоя на «свист».
Игнат онемел. К нему подлетела встревоженная Лилия, тоже прислушивающаяся к тишине полости, из сферы ставшей кубом.
– Мне показалось…
– Не показалось, – качнул головой Игнат. – В стену где-то далеко отсюда воткнулся «свист».
– Что значит – воткнулся? «Свист» – это всего лишь пакет информации…
– Ошибаетесь, фрау, – сказал Селим, отворачиваясь и начиная свой таинственный поиск со «свечой» аварона в руке. – «Свист» не имеет к передаче информации никакого отношения. Вот что, я отлучусь на полчаса, а вы подождите меня здесь.
В сплошном слое стержней и полос показалась щель.
«Мустанг» протиснулся в нее, раздвигая шире, за ним скользнул Селим.
Игнат хотел было спросить, куда он собрался и не лучше ли им держаться вместе, однако щель за спиной Хорста сомкнулась, и бывший полковник исчез. Стало темно.
В спину Игнату ткнулась Лилия.
– Извини, не рассчитала… Что он ищет?
– Попробуй перейти на экстразрение, – ответил Игнат уклончиво. – Сможешь проследить за ним?
– Попробую.
Слоистая стена полости перед ней выступила из темноты призрачной ажурной пеленой: полосы и стержни излучали инфракрасный свет в далекой длинноволновой части спектра и микроволны, и экстрасенсорная внечувственная сфера девушки воспринимала этот невидимый свет.
За слоистой пеленой проступили другие полости, петлистые коридоры и пузыри, складываясь в своеобразную «пену».
Селим – призрачно-золотистая пиявка – двигался по одному из коридоров, постепенно удаляясь. Вскоре он затерялся в эфемерном пересечении полостей, туннелей и перегородок «пены».
– Он не заблудится? – неуверенно спросила Лилия.
– Не беспокойся за него, сейчас он больше человекомоллюскор, – сказал Игнат, – чем просто человек. Отец рассказывал, на какие подвиги он способен.
– Я беспокоюсь за нас, – простодушно призналась девушка.
Он повернулся к ней, притянул к себе: в инфракрасном свете Лилия была похожа на красивый цветок.
– Еще раз прости меня за эту прогулку. Я не должен был…
– Я сама хороша, не остановила тебя вовремя.
Он засмеялся.
– Хороша парочка, как сказал полковник: сумасшедший эмтор и не менее сумасшедшая ксенологиня. Похоже, я не случайно тебя встретил в Никола-Ленивце.
– Теперь
– Ты мне поверила?
– Да, и это мой недостаток. Я верю всем, – она вдруг погрустнела, – за что и получаю тумаки и шишки.
– Недостатки женщины – это достоинства, которые мужчина не в состоянии оценить.
– Я серьезно.
– Знаешь, лучше верить в человека, чем относиться к нему с подозрением. Хороших людей все равно больше.
Лилия отключила шлем, Игнат инстинктивно сделал то же самое, и они поцеловались. Девушка тут же спрятала голову под защитный колпак.
– Не воздух, а сплошная углекислота.
– Вообще странно, что в этой полости есть воздух и температура держится не ниже нуля.
– Ты забыл, что мы вышли в камере метро, встроенного в стены этого пенистого континуума.
– Точно, – сообразил он с удивлением. – Забыл. Вот что он искал.
– Кто?
– Селим. Он искал выход из камеры. Может, и мы попробуем выйти?
– Он просил нас ждать здесь.
– Хорошо, подождем полчасика. Я попробую определить, где кончается контур метро, а где начинается слой пены.
Лилия ему не мешала.
Ждать Селима пришлось больше часа.
За это время изнывающий от безделья Игнат обследовал почти все стенки кубической полости, обнаружил два потенциальных выхода в длинные кишкообразные тоннели и мог бы попытаться протиснуться в щели, но экспериментировать не стал.
Лилии тоже надоело торчать в центре куба в одиночестве, и она присоединилась к нему.
– Там, под ногами, километрах в десяти отсюда, есть интересное образование.
– Где? – не сразу определил Игнат. Напряг внечувственный «локатор».
– Похоже на горячий гранат. Температура градусов сто, если не больше. Туда Селим и направился, он эту штуку сразу увидел. Может, там торчит какой-нибудь дохлый моллюскор? Или спящий «джинн»?
– Лам-ка.
Игнат невольно улыбнулся.
– Лам-ка – личность, хотя и робот со своими программами поведения. Ему здесь делать нечего. А хочешь, пролезем туда и посмотрим?
– Я боюсь. Да и Селим будет сердиться.
– Уверяю тебя, он там.
Лилия заколебалась, и в этот момент сквозь щель в противоположном углу полости замелькали световые лучики, и оттуда выбрался «мустанг» с включенным прожектором. За ним вылез Селим.
– Прошу прощения, друзья мои, не рассчитал. – Он подплыл к обрадовавшимся молодым людям. – Отправляйтесь домой, и побыстрей. Держи.
Игнат взял протянутый аварон.
– Что значит – отправляйтесь? А вы?
– Я задержусь на какое-то время. Тут есть кое-какие интересные артефакты, то ли Червями оставлены, то ли еще кем-то, надо бы поизучать, определить их предназначение. А тебе надо вернуться как можно скорей в контору и рассказать, что ВП ограничена слоем преобразованного вакуума, который подпитывается «свистами».