Последний экипаж "Белого кролика"
Шрифт:
– Я не хочу, чтобы ее фотографии видели здесь. – Барм Аллей снова стукнул по столу волосатым кулаком.
– Не хочу, чтобы грязные орки тыкали в нее своими корявыми пальцами, а лешие и водяные развешивали ее плакаты у себя в берлогах. Чтобы оборотни в полнолуние рыскали по лесам, и завывали на луну, зажав в когтистой лапе ее портрет. Ты знаешь, что портрет и оригинал неразрывно соединены между собой тайной связью?
– Знаю, - ответила Кейси, - но ты зачем кролика на борту нарисовал?
– Он раньше был перечеркнут двумя бооольшими черными полосами, но краска барахло оказалась. Ее дождем всю смыло, а новые нарисовать некогда, все дела, дела - объяснил капитан.
–
– С каким замком?
– С замком Завалона Фри Смокинга?
– Замок взорвали, но уже потом, потом.. – махнул рукой Барм, явно теряя смысл происходящего.
Когда речь Барма окончательно приобрела бессвязный характер Кейси подняла со стола полупустую бутылку и, даже не глянув на этикетку, со всей силы обрушила ее на голову капитану. Заклятие быстрой руки ему не помогло. Многие заклятья у пьяных вообще не срабатывают. Капитан упал лицом вниз в салат из соленых апельсинов, маринованных бананов и дуриана закопченного в дыму черного дерева. На шум открыл глаза знающий истинную цену реальностиМарафетус.
– Что здесь случилось? – спросил он, пытаясь вылезти из-под стола. Шикарный черный плащ имел жалкий вид. Мятый, заляпанный жиром, закапанный щербетом и прожженный углями от мангала, он производил удручающее впечатление.
– Послушай, Марафетус, - сказал я, осторожно подходя сбоку, - Наш капитан, похоже, решил выйти из игры. Сказал, что смертельно устал от кочевой жизни, к тому же его начали мучить тяжелые приступы хронической морской болезни. И поэтому ему теперь плевать на все национально-освободительные движения вместе взятые. Коварные джинны пообещали ему гарем из пятидесяти жен, между прочем финалисток конкурса «Мисс Тысячи и одной ночи», и пятисот наложниц. Это так, для начала. И полный отказ от уголовного преследования на всем Ближнем Востоке. Ему здесь никто больше рубить ноги, руки и голову пытаться не будет. И никто не захочет его превращать в камень, овцу, медузу или мелкого радужного навозного слизняка. Поэтому он и решил предать благородное дело борьбы с тиранией. Пришлось нейтрализовать предателя, потому как слаб человек.
– Как, за моей спиной? – негр очень нехорошо прищурился и выпрямился во весь рост, - Да я его,- он задумался, - до самой смерти зайцами буду кормить!
– Полностью с тобой согласен, Марафетус, - сказал я и, размахнувшись, изо всех сил, тоже жахнул его по голове бутылкой. Не стоит выдумывать что-то новое, когда есть старый и проверенный временем и штандартенфюрером Штирлицем способ. Негр, не издав ни звука, рухнул как подкошенный на старый затертый персидский ковер.
– Где остальные? – спросил я у Кейси, быстро связывая руки приверженцу освобождения разума.
– Команда нейтрализована, - Кейси перехватила мой потрясенный взгляд, и добавила, - Спят, просто спят. Я заговорила струны бадда Морехода, когда он с Бармалеусом торговался. Каждый, кто слышит эту музыку – засыпает, кроме самого… - она задумалась, - музыканта, и тех, у кого при себе есть защитный амулет.
Я начал ощупывать себя и хлопать по карманам, поднимая облака пыли, но ничего даже похожего на амулет не обнаружил. Увидев мои бесплодные искания Кейси, подошла и молча указала на подарок красавицы Хари Кири.
– Он хоть и разряжен, - сказала она, - и в Годзиллу превратить тебя не может, но и в фоновом режиме действует, как защитный оберег общей охраны.
– А как же Синдбад и Барм?
– спросил я, указывая рукой на мирно лежащего в глубокой отключке капитана.
– Здесь, - ответила Кейси, глядя на меня как на идиота не знающего элементарных вещей, - каждый мало-мальски магически просвещенный
Я представил, какое горькое похмелье будет утром у Бармалеуса, и внутренне содрогнулся. Этот рейд он запомнит надолго. Кроме жуткой головной боли его ожидает мрачные казематы Новой Петропавловской крепости, темные подвалы Нью Тауэра или холодные сырые камеры Новой Бастилии, а затем беспощадный суд международного трибунала. Конечно, судьи учтут его участие в национальных освободительных движениях, но не думаю, что это позволит сильно скостить ему срок. Мне даже самому стало слегка его жалко. Лишь слегка, и это после такого количества выпитого алкоголя! Я мысленно поблагодарил японскую принцессу за такой нужный и полезный, во всех отношениях, подарок.
– Зря жалеешь, - сказала Кейси, понаблюдав, с каким выражением лица, я рассматриваю капитана. – Никакой он не несчастный сын злодейски убитого отца и обманутый влюбленный. И никогда он не был лейб-гренадером гвардейского ударного штурмового полка. В узких кругах профессионалов знают его как Томаса по кличке «Фан-Фан», агента французской разведки, действительно, много лет назад заброшенного в Зазеркалье с совершенно секретным заданием и полностью вышедшего из-под контроля. Находясь на грани провала, он поднял мятеж на дирижабле королевского министра безопасности, захватил его и занялся самым обычным пиратством.
– А как же «Суперсамец»? – спросил я.
– Что касается этого журнальчика, - моя невеста презрительно сморщила нос, - он просто очень любит рассматривать фотографии баб с силиконовой грудью.
Глава 20 О первобытном обряде плодородия, зарождении воздухоплавания у отсталых племен и опасности эротических шоу
Солнце все выше и выше поднималась над горизонтом. Косые лучи пробивали толщу воды, без прикрас освещая жестокую картину борьбы за выживание в дикой природе. Летучие рыбы, зевая, уходили спать на глубину, где становились недосягаемыми для вылетевших на охоту чаек и прибрежных нырков-птеродактилей, но там их с радостью уже поджидали различные светящиеся высоковольтные твари у которых сводило зубы от собственного избыточного электричества. Вдалеке, касатки охотилась на пасущееся, на мелководье, стадо Стеллеровых коров, а пятиметровый морской крокодил, рыдая от бессилья, безуспешно уже целых полчаса пытался разгрызть панцирь гигантской океанской ластоногой черепахи. Жизнь кипела в Мировом океане, не замечая неподвижно висящий над волнами слегка потрепанный дирижабль с плохо нарисованным белым кроликом на борту.
Но его заметили на берегу, где с наступлением утра перестали лупить в барабаны и устали ломать заповедный реликтовый лес. На золотой песок пляжа вывалила толпа туземцев, которые, смотря в небо, отнюдь не любовались прекрасными перистыми облаками, а жадно втягивали носом воздух и плотоядно облизывались. Я свысока наблюдал за одетыми в шкуры и пальмовые листья аборигенами и рассеянно думал о том, какая все-таки Кейси удивительная и разносторонне образованная девушка. Эх, внешность только подкачала, а так бы цены ей не было!