Последний этаж

Лазутин Иван Георгиевич

А он, Кораблинов, собравший вокруг себя в этот теплый солнечный день столько именитых друзей и неименитых поклонников, утонув в цветах, лежал в гробу с застывшей на устах улыбкой, которая словно говорила: «Я ухожу от вас королем. Посмотрим — кем вы ко мне придете».

ИВАНУ ЛАЗУТИНУ — 80 ЛЕТ!

По-разному складываются писательские судьбы, входят они в жизнь и определяется их имя в литературе, устанавливается читательский спрос и интерес.

Должно сказать, что Иван Лазутин со своим знаменитым «Сержантом милиции» — в нашу литературную жизнь не просто вошел —

ворвался в нее!

Уже после опубликования этой повести в нескольких номерах журнала «Советская милиция», в адрес редакции журнала и автора — потоком пошли письма. А выход в свет книги в «Воениздате» в 1957 году — увеличил их поток настолько, что из отдела писем издательства в рабочий кабинет «начинающего» тогда писателя стали поступать телефонные звонки: «Что делать с таким количеством писем, исчисляемыми не пакетами, а мешками?»

Помнится, будучи как-то у своего автора Ивана Лазутина на даче — увидел я в его гараже короба и целлофановые мешки. Поинтересовался: что это он тут хранит? Иван Георгиевич улыбнулся:

— Читательские письма. Их ведь поступало столько, что физически невозможно было не то что пересмотреть — даже распечатать… Если попытаться определить хотя бы приблизительно причину успеха «Сержанта милиции», следует, в первую очередь, указать на тогдашнюю обстановку в стране. В те дни только что были созданы отделы по борьбе с бандитизмом. Криминогенная обстановка обострялась. Наступали времена «народных дружин». А литература и кино в те годы и до того — милиционеров да почему-то пожарников представляла главным образом, эпизодически, да и то в комическом, карикатурном виде. А тут… милиционер — сержант Захаров, вчерашний фронтовик, студент юрфака Университета. Парень с открытым человеческим лицом, добродушной, но строгой улыбкой и чутким, отзывчивым сердцем!..

Должно заметить: многие восприняли и, к сожалению, воспринимают повесть И. Лазутина как детектив. Казалось бы, и в самом деле: разбойное нападение, грабеж, расследование дела… Детективный сюжет, казалось, налицо. И вся эта атрибутика используется нынешними «писателями»-детективщиками на полную катушку. Развелось их — несть числа. Нынче детектив не пишет только ленивый.

К писателю Ивану Лазутину все это не имеет прямого отношения. Он — прозаик. Романист. Писатель Божьей милостью, и видит не только и не столько прежде всего событийную сторону жизни своих героев, но, допрежь всего, их внутренний мир, духовные глубины, тайну и память сердца, каждого отделило взятого героя. Чело-века!

Пишущему эти строки в свое время довелось редактировать три романа Ивана Лазутина. Помнится, читая очередную рукопись, я никак не мог почему-то от нее оторваться. В чем дело? Почему? Долго размышлял. Анализировал. И приходил к выводу: мой автор обладает завидной способностью, бесценной для каждого писателя-прозаика — он исподволь и неуклонно, с нарастающим напряжением, от начала и до конца ведет свое повествование. И это не только степень мастерства. Прием. Это — дар. Дар таланта.

Как известно, детские годы И. Лазутин провел в промышленном городе Новосибирске, где на беспокойных улицах и «злачных местах» слово милиционер было не в чести. В блатном мире оно заменялось жаргонными кличками: «мент», «легавый», «крючек».

Введение милицейских званий: сержант, старшина, лейтенант — для широкого круга людей, особенно обывателей, было неожиданно-непривычным. Лишь со временем слова эти вошли в привычку, утвердились.

После окончания Великой Отечественной войны, в которой И.Г.

Лазутин прошагал солдатом огневого взвода легендарных «Катюш» — заряжающим — судьба подарила ему счастливый билет: он стал студентом юридического факультета Московского Госуниверситета, который в 1951 году закончил с дипломом отличия и был рекомендован в аспирантуру. Но и в этот раз та же судьба распорядилась по-своему: она не направила его ни в милицейские, ни в судебные, и ни в какие иные правоохранительные органы, а направила его в Московскую юридическую школу вести курс логики, и в старших классах средней школы столицы — преподавать психологию. Думается, нет нужды пояснять, что эти предметы понуждают человека грамотно мыслить и решать жизненно-важные, а порой и философские задачи. Шесть лет преподавания — сделали свое важное дело. Они ввергли его в мир глубинного познания жизни. На многое стал он смотреть по-иному. Еще с детства, с далекого отрочества вспыхнула в его душе искра литературного творчества — с годами все сильнее бередила его душу. И кто знает, может, если бы не печальный случай ограбления его в апреле 1951 года в Сокольническом парке, где он стал жертвой налета троих бандитов, вряд ли бы автор романтических стихов о любви и дружбе — с головой нырнул в новую для него стихию преступного мира.

Но и здесь та же судьба следователем по раскрытию ограбления избрала не какого-нибудь милицейского аса, а вчерашнего фронтовика, почти ровесника Лазутина, который в звании сержанта милиции занимался раскрытием этого дела. К тому же и он являлся студентом юридического факультета Московского Госуниверситета.

Процесс раскрытия преступления проходил с самого начала в доверительных отношениях между следователем и потерпевшим, а под конец и сдружил их. Именно этот следователь, Николай Захаров, и стал главным героем повести «Сержант милиции».

Примечателен такой факт: партбюро юрфака при разборе дела о хищении партбилета молодого преподавателя И. Лазутина — не нашло в поведении его никакой вины: преступников было трое. И защитить свой партбилет он не мог. Решение было принято единогласно: ходатайствовать перед райкомом партии о выдаче нового партбилета. Однако, когда дело дошло до райкома, то некая мадам, ведущая этот сектор, внесла предложение: вынести потерпевшему строгий выговор с предупреждением.

Ее решение возмутило даже следователя.

— Где же Лазутину хранить партбилет, если в студенческой комнате шесть железных коек, шесть бездверных тумбочек и деревянная вешалка?

На гневный вопрос следователя — райкомовская инспекторша высокомерно заметила: «Пусть носит там, где его можно сохранить».

— Так где? За пазухой? За щекой?..

Следователь громко хлопнул дверью, сказав при этом: «Дойду до ЦК партии, а ваше бездушие и бюрократизм я перешагну».

Благо и то, что первым секретарем райкома партии был фронтовик (о чем можно судить по протезу его руки и желтой полоске на лацкане пиджака — знак тяжелого ранения). Ознакомившись с делом, он нажал кнопку звонка.

В кабинет вошла та самая мадам, которая только что вывела следователя из себя. Она подошла к столу. Секретарь протянул ей решение, которое ему следовало подписать, строго спросил: «Это ваше твердое решение?»

Ответ был настоятельным — «Да!»

Секретарь подал ей лист бумаги и, сдерживая волнение, тихо, но настойчиво произнес: «Напишите сейчас же заявление на мое имя об увольнении вас со службы в партийных органах, с вашим заверением, что вы на это никогда не будете претендовать».