Последний Фронтир. Том 2. Черный Лес
Шрифт:
В ту ночь, шагая назад к монастырю, они впервые не проронили ни слова. У дверей попрощались комкано и сухо, как интеллигентные и частично разочарованные друг в друге любовники.
Джон ушел в ночь. Лин нырнула во мрак коридора.
Стеклянные шарики, падая в пыльное потушенное костровище, звонко ударялись друг о друга боками.
Рим выигрывала. Она, неспособная внять наставлениям Лин на тему «учись быть собой», браво пыталась казаться лучшей среди парней. Чтобы после стать лучшей для Лума. Но последний на соперников
Рим постепенно мрачнела и теряла азарт. Наблюдало за игрой и влезшее в комнату сквозь узкое окно постаревшее к вечеру красное солнце.
Белинда вычищала грязь из-под ногтей. Ей вообще не до игры – ей бы потухнуть, как угольку, на который многократно плеснули воды, но она все еще тлела изнутри, хоть и не представляла, в каком направлении теперь двигаться. Без подготовки в лес не сунешься, а перестать думать о домике Миры она не могла. Интуитивно чуяла, что если бросит задуманное, жизнь пойдет не так, неправильно.
– Эй, чего не играишь? Потому что чужие шарики? Смотри, что я принес…
И подсевший по соседству Ума-Тэ вдруг достал из-за пазухи закрученный веревочкой тканевый мешочек. Развязал узел, показал Белинде содержимое.
– Это тебе.
Красивые, нежно-зеленые. Здесь шарики у каждого были свои, но, где их доставали, Лин не имела ни малейшего понятия – выдували в некоей мастерской? Заказывали из внешнего мира? Каким-то образом покупали? Подарку Умы она подивилась, обрадовалась и чуточку смутилась, хоть и знала, что тот предлагает от «открытого сердца» и безо всякого подвоха.
– Спасибо.
Зеленых в игре не было. Были фиолетовые, розоватые, темно-красные, коричневые, желтые…
– Ты одна с зеленый.
Она вместо ответа улыбнулась. И тут же снова скисла. Шарики – здорово, но ее проблемы они не решали. С тех пор как она пыталась поговорить с Будмой, а после с Джоном прошло два дня. И ни единого шага вперед – обидно.
– Чего не веселыя?
– Да… так.
Ума отлично чуял ее настроение. Не отстал и на этот раз.
– Расскажи, легче стать.
Арвай, сумевший выбить шарик Рим из центра, неожиданно подобрался ближе всех к победе и потому разулыбался. Соперница с ирокезом бросила на него циничный взгляд – мол, еще не вечер. Освещенные солнцем камни делались все темнее; лучи уползали за гору.
– В лес я хочу, Ума, – призналась нехотя Лин. Сама не зная, зачем.
– В лес?
– Да, в лес – с Духами.
– Пройти, что ли?
– Угу.
– Вот это ты придумыла! Хочешь экзамен сдать досрочно?
– Какой еще экзамен?
Она теребила в руках завязки от мешочка. Нужно, наверное, спросить Уму, где достал, восхититься, – тому будет приятно.
Но он и так не обидится – не тот человек. А ей не до восхищений.
– Лес с Духами – это один из последних и самых сложных экзаменов.
– И его никто не прошел?
– Почему же? Тоно прошел…
– Правда?
И от того, как она вздрогнула, выскользнул вдруг из рук мешочек, и раскатились по полу нежно-зеленые шарики.
К
«Он сейчас медитирует», – пояснил Ума. И Белинда надеялась, что Тоно – самый старший из всех учеников, похожий больше на зрелого мужчину, нежели на пацана, – не обидится, что его прервали, и не выставит гостью за дверь.
В деревянную дверь она постучала дважды – сначала тихо, затем громче. После отворила ее сама, заглянула и охрипшим от страха голосом спросила: «Можно?»
– Ты ведь прошел – расскажи мне. Пожалуйста!
– Что именно ты хочешь знать?
– Про Духов – какие они? Кто они? Как с ними бороться?
– Бороться?
Она все-таки выдернула его из медитации, но манол не обиделся – мудро сообразил, что даже непрошенные гости – явление всегда неслучайное. И потому удалиться Лин не попросил – наоборот, указал ей на единственный стул, сам же остался сидеть на кровати, лишь босые ноги спустил на пол, чтобы не затекали.
Их с Арваем келья выглядела чуть уютнее, чем та, в которой они ночевали с Рим. Кровать не двухэтажная, а две напротив, как и полагается. Окна в стене нет, но зато несколько рисунков на стенах – видимо, подарки Шицу. А, может, нарисовали сами. В углу ютилась деревянная тумба с двумя дверцами.
– Пока ты думаешь, что нужно бороться, не ходи туда – не пройдешь.
«Хорошо, что он говорит на моем чисто, как Лум. Хорошо, что понимает все слова…»
– А что же делать?
Лин ерзала на стуле, как девчонка в цирке, дожидающаяся выхода гвоздя программы – самого большого и красивого льва.
– А что ты вообще о них знаешь, о Духах?
– Ничего.
И стало от собственного ответа на душе тускло, как будто пропечатался штамп на входном билете – «льва не показывать».
Тоно вздохнул. Но надменным или поучающим, как она того боялась, не стал. Решил объяснить:
– Духи там – это не совсем духи. Это энергия – чужие и наши высвобожденные эмоции, понимаешь?
– Нет…
– Эмоции в чистом виде. В сгустках.
– То есть монстров нет? И совсем не страшно?
– Страшно, – манол нахмурился, – потому что эти энергии, если их в себе задержать, становятся куда страшнее монстров.
– Поясни. Пожалуйста, поясни еще…
И он пояснил: когда войдешь в лес (а ночь – это время «духов», та точка, когда они активируются), эмоции устремятся к тебе, потому что ты живая, ты человек и, значит, возможное пристанище для них. Кому же хочется существовать без пристанища? И, нет, они когда-нибудь расформируются окончательно, устремятся в своей форме к абсолютному нулю, но их место займут новые. И, нет, они не заканчиваются. Нападать они на тебя будут не разом, а по очереди, если сможешь эту очередь выдержать. А чтобы выдержать, нужно уметь пропускать их через себя, не задерживая. Стала пустой, освободилось место, и его тут же займет новая. И надо снова освободить…