Последний Фронтир. Том 2. Черный Лес
Шрифт:
Мастер Мастеров вышел к ней – подтянутый, деловой. Оторвался от своих дел.
– Слушаю тебя.
На улице жара – она в футболке и широких штанах. А в здании Комиссии прохлада, все в форме. Лин поежилась.
– Джон, скажите,… а существует ли возможность пройти тест «М-23»? Правда, я не знаю, что это такое.
– «М-23»? – серо-зеленые глаза смеялись. – Уверена, что он тебе нужен?
– Требуют при приеме на работу.
И человек напротив неуловимо изменился в лице. Будто за долю секунды успел подумать о том, а не помочь ли ей с трудоустройством, но решил, что
Пытливо взглянул на нее, вздохнул укоризненно и как будто с насмешкой.
– Знаешь, «М-23» обычно проходят только мужчины из отряда специального назначения. Уверена, что хочешь испытать свои силы?
– А Вы верите, что я смогу его пройти?
Насмешка во взгляде пропала. Появилась сталь, а вместе с ней странное овеявшее ее изнутри тепло.
– Верю.
– Тогда допустите.
Джон допустил.
И после того марафона, который длился почти сутки и во время которого она, как бешеная, бегала, прыгала, плавала, взбиралась на километры вверх по разрушенным зданиям, а после спускалась с них (и все это на время), Лин проспала шестнадцать часов подряд.
Бумагу ей выдали.
Красивую, с красивой голограммой, с ее именем под строгим названием «Комиссионный Тест на выносливость. Категория: люди».
«Люди». Как будто «М-23» проходит кто-то еще…
И на следующий день, распираемая от гордости за саму себя, она отправилась в «Щит».
Недоверие на лице Итана на этот раз проступило крупными буквами – где-ты-это-взяла?!
И видно было, что вопросов у Кросса десятки, если не сотни, но задавать их – значит, снова не верить ей, значит, выставлять себя идиотом.
Спустя минуту напряженного молчания он сообщил ей:
– Хорошо, проверочный бой. Выпущу на тебя всех своих бойцов разом. В полную силу.
У Лин дернулось веко. Нет, она не стала ныть: «А как же Ваши слова про сертификат, про работу? Я же все принесла, а Вы обещали. Ведь сами же говорили, что один бой не показатель…»
Вместо этого она равнодушно пожала плечами и прищурила глаза:
– А кто будет работать, если я переломаю всем Вашим ребятам кости? В полную силу?
Поднялась со стула, развернулась и пошла к выходу.
До того, как предпринять третью попытку, Белинда долго листала газеты и пересматривала в интернете сайты. Уже чувствовала, где повезет, а где нет. И по всему выходило, что не повезет ей нигде.
Спорное ощущение внутри осталось лишь насчет «Кордона» – уж очень скромно они себя рекламировали. Тихо, ненавязчиво и оттого для нее привлекательно.
Бонни Трайт, когда она увидела его впервые, не показался ей ни злым сморчком, ни перекачанным идиотом. Что ни о чем хорошем, впрочем, не говорило.
«Если предложит проверочный бой, несмотря на документы, пойду работать охранником в супермаркет…»
Тогда Лин решила, что Рим насчет бумаги Тин-До и ее пробивной силы в мире силового бизнеса однозначно ошиблась.
Но Бонни взглянул на диплом
Затем на нее.
И изрек: «Принята».
Глава 3
Тогда.
(Yanni Hrisomallis – Softly)
Над холмами расползался и постепенно мрачнел живописный закат, уступал место наползающей тьме, манил за собой наползающую следом ночь.
Вот и кончился еще один день – маленькая жизнь.
Белинда сидела на поваленном бревне, давно приспособленным под лавочку, и натирала Тхары.
– Чисть! – приказал плосколицый, когда неожиданно возник на ее пути и наградил ношей в виде трех бубнов и одной тряпицы. – Шорк-шорк. Чтобы блеск.
«Чтобы блеск».
Белинда едва ли знала, сколько кругов нужно совершить податливым куском ткани, чтобы добиться блеска старой и желтой поверхности, но чистила прилежно. Ей все равно некуда торопиться – время течет, она течет вместе с ним. Она живет и не спешит, потому что уже поняла: чему коснуться ее в жизни, то коснется, а чему пройти мимо, то пройдет, какие усилия к тому, чтобы задержать, ни прилагай. И все из того, что коснется или не коснется, станет ей уроком.
И в этом есть правильность.
Шорк-шорк.
Чуть выпуклые тарелки украшал орнамент и письмена, но их Лин прочитать не могла. Да и не хотела. Ей нравилось сидеть здесь, совершать монотонные движения, вдыхать вечер и спокойно прогорать вместе с фиолетовыми и синими всполохами на небе. Монастырь за ее спиной будто плыл сквозь невидимые пространства, ощущался ей незыблемым и в то же время эфемерным, прозрачным.
Шорк-шорк.
Когда явился вдруг плосколицый манол и уселся справа на бревно, Белинда лишь взглянула на него, вытянула руку с бубном и полюбовалась проделанной работой – первый Тхар блестел.
– Так хватит?
Она не думала, что ей ответят. Человек, имени которого она до сих пор не знала, хоть ей однажды называли его во время церемонии приема Лин в ученики (в тот день она от волнения позабыла все имена, включая свое собственное), что-то крякнул и закурил. Дым от его трубки пах необычно – несколько навязчиво, но приятно. Аромат казался ей сложным, как абрис далекого и незнакомого города на горизонте, – множество домов, зданий, слоев, и все это мерцает. Удивительный дым. Трубка, впрочем, тоже необычная – длинная, изогнутая.
Манол делал вид, что Лин не существует. Курил, молчал, как будто медитировал.
Она принялась осторожно натирать тряпицей второй гонг.
Где он их взял? Наверное, снял с трех ворот по периметру.
– А как вы их слышите? С такого далекого расстояния? – вдруг спросила она, позабыв, что с ней разговаривают. И неожиданно поняла, что уже знает ответ: все гонги соединены с плосколицым не видимыми ей связями-нитями. И угрюмому манолу не обязательно слышать их звук, чтобы уловить вибрацию – при касании латунной поверхности вибрирует окружающее его пространство.