Последний Герой. Том 1

Дамиров Рафаэль

Хотя понятно, что внутри те же пинцеты, рулетка и фотик. Что тут можно изменить? Только упаковка стала поцивильней. Никак не привыкну к этому блестящему пластиковому веку.

За рулём сидел дежурный водила: прапорщик с красными глазами — будто был трое суток без сна, потом выспался, но всё равно не отпустило.

Возраст неопределённый. Старше всех в машине, но бодрячком. Держался, что называется, на автомате, как водится у тех, кто десятки лет крутит баранку по одному маршруту. В мои времена, кстати, в системе

МВД прапоров не водилось. Армейское звание. Только в девяносто втором начали вводить. Мы шутили — временно это. Сейчас вот, смотришь, прижились.

— Давай за следаком, потом за собачником, — буркнул Шульгин, отдавая команды прапору.

Пока следака с нами нет — он старший. Закон не писан, а порядок на выездах старый: кто первым в «буханку» прыгнул, тот и командует.

Машина поехала в сторону старой прокуратуры. Ага… Значит, всё по-прежнему: убийствами следаки прокуратуры занимаются, дела ведут.

Подъехали к старому зданию. Каменное, тяжёлое, но знакомое. Сколько раньше по долгу службы здесь бывал. На фасаде обновленные буквы «Прокуратура».

А вот сбоку…

Новое крыльцо, аккуратное. Вывеска гласит: «Следственный комитет Российской Федерации».

Щёлкнуло в голове — да, сейчас в прокуратуре нет следаков. Они отпочковались в СК. Комитет теперь — отдельная лавочка. Новая для меня структура.

Но по сути-то для нас, оперов, ничего не поменялось. Как тянули на себе оперативное сопровождение дел, так и тащим. Установили, задержали, раскололи, доставили, отдали — а дальше пусть бумагу следак марает. А он в пиджачке, в кабинете, с кружкой кофе и взглядом прокурора. Только жулика в жизни не ловил.

Хотя… бывали и другие. Был вот у нас такой Кочубей Иван Васильевич. Настоящий мужик. Следак с большой буквы. Сам выезжал, сам по подъездам шастал, сам крепил. Никаких тебе бумажных поручений от него, мол, привезите, доставьте, найдите. Если надо кого приволочь — сам ловил. Расколоть — тоже не вопрос. Словом, умел и дело свое любил.

Сейчас таких, чувствую, не осталось. Да и раньше-то редкостью были. Посмотрим, что за мужик с нами поедет. Похож будет на Кочубея или нет.

— Седьмой, Берёзовке… — пробубнил прапор, привычно нажав кнопку на рации, вызывая дежурную часть.

— Кхррч… — прошипело, похрипело, и потом отозвался знакомый голос Ляцкого: — На связи Берёзовка.

— На точке. Пусть следователь выходит, — буркнул водитель.

— Звоню, — ответили с другого конца.

Не знаю, сколько звонил Фомич, но следак вышел не сразу. Когда появился — я аж кашлянул. Из подъезда вышла девица — и в ней всё было… слишком… слишком не свое… Губы, грудь — как будто отдельно от тела живут, бёдра — под юбку не влезают. Ресницы — как щётки, длинные. Моргнёт — комара убить может, если близко подлетит. Обвесов больше, чем у пацанов на «десятке» с рынка. Вот такие теперь у нас следователи…

Кочубей,

брат… ты бы в обморок хлопнулся. Хорошо, что не видишь.

* * *

Мажорчик оживился, как только в поле зрения возникла кукла из СК.

Следачка молодая — будто бы лет двадцать, а может, за тридцать, ну или в крайнем случае — ближе к сорока. Потому что лично я достоверно пока не мог определить пробег. Боевой раскрас скрывал: всё глянцево, выровнено, подсвечено, подтянуто, надуто.

Издалека кажется девчонкой, а ближе присмотришься — та еще фея Крестная.

И этот лисий прищур… Чингисхановы скулы… На фига такие современные девушки делают? Если китайцы нападут, чтобы за своих приняли?

— Здрасьте, — проскользнула в «Газель» дамочка. — Что у нас там?

Я подал руку, чтобы коленками не зацепилась, слишком юбка узкая. Воспользовалась без слов, будто так и надо. Ни тебе «спасибо», ни взгляда.

— Труп, — с важным видом кивнул Шульгин.

А сам на ноги её залип, глаз не отрывает. Сделал стойку — как терьер на желанную дичь. Слюну разве только не пустил.

Мы тронулись.

А девица уселась, морщила носик, тыкала коготком в айфончик, хмурилась при каждом толчке «Газели».

Я глядел на это шоу и думал: а как она, например, зимой, при минус двадцати, в гараже, полном хлама, где-то на отшибе висельника отрабатывать будет? Ладно, не будем раньше времени наговаривать, может, специалист она толковый — посмотрим.

Потом, как велено, мы заехали за кинологом в кинологический Центр МВД. Пёс весёлый, лохматый, видно, что любит по происшествиям кататься, всё лучше, чем в вольере прозябать. Влетел в салон, всех облизал, хвостом обхлопал. Живой, жизнерадостный.

— Фу-фу! — протянула следачка, прижимая сумочку к себе. — Уберите от меня это!

— Здравствуйте… Мухтар, — гордо пояснил кинолог.

Парень молодой, и в одно мгновение сам залип на грудь следачки.

— Вера Игнатьевна, — сквозь зубы представилась в ответ та, не отрываясь от экрана телефона.

— Нет… — смутился парень. — Это пса Мухтар зовут. А я… Я Федя.

— Всё равно, — махнула рукой Вера Игнатьевна и погрузилась в пиксели.

То ли чат читала, то ли лифчик заказывала.

Доехали быстро. Новознаменск — город немаленький, но обеденные пробки ещё не начались, а утренний час пик уже спал.

«Газелька» проехала во двор пятиэтажки. Панельный муравейник, серый, неприметный, со старыми козырьками, как и большинство таких. Балконы только все до единого застеклены, не как раньше.

У подъезда — инспектор, старший из «гонорейки» с сигаретой в зубах. Поза расслабленная, но с виду бдительный.

— Что у нас тут? — спросила следачка, вылезая с трудом. Юбка стесняла движения, пришлось ей приподнимать её пальцами.