Последний год
Шрифт:
Хвостов внимательно слушал Штюрмера и думал: «Дурак, дурак, а какую хитрую защиту придумал». И сказал печально:
— Не подумал об этом, Борис Владимирович.
— Хочу вам дать совет. — Штюрмер принялся застегивать мундир. — В Царском к вам относятся по-разному, и вы, принимая серьезные решения, всегда должны об этом помнить. Вы не имеете права обмануть доверие государя.
Хвостов понял: Штюрмер оттого так в общем мягко говорит с ним, что там, в Царском Селе, сегодня он, наверно, еще раз убедился, что царь ему, Хвостову, доверяет. И все же, решив, что неразумно получить в стан своих противников еще и Штюрмера, сказал:
— Я благодарен вам, Борис
— Дай бог, дай бог, — пробормотал Штюрмер.
Адъютант принес конверт с реставрированной запиской и протянул его Хвостову.
— Дайте сюда, — приказал Штюрмер. — Так-то будет лучше… — Он спрятал конверт в свою папку.
Хвостов все же понял, что его власть министра внутренних дел, издали видевшаяся ему всесильной, оказалась ограниченной со всех сторон. Даже Вырубова может им командовать, куда уж дальше…
Это ставило под сомнение все его планы. Совсем не безграничными оказались возможности и в отношении собственного капитала, который он собирался вложить в перспективные дела государственного масштаба, — куда он ни сунется, а там уже сидит или Манус, или Рябушинский, или кто еще из когорты, которую трогать было опасно.
Правда, Хвостов не зевал в своем министерстве — залез в его гигантские секретные фонды, несколько сот тысяч рублей он попросту присвоил, а около миллиона истратил на подкуп людей, которые могли оказаться ему полезными. Он видел беспомощность Штюрмера, его непопулярность в обществе и решил его свалить. Государственная машина России была в полном расстройстве, все вокруг было неустойчиво, нужно только выбрать момент, проявить энергию и решительность, показав, на что он способен.
Но для начала ему следовало расположить к себе все слои общества. Тщательно обдумав все возможности на этот счет, он остановился на устранении Распутина.
Сама эта идея была изобретена не им, об этом почти открыто говорил повсюду депутат Думы Пуришкевич, на это возлагали последние надежды в салонах, принадлежащих лицам царского рода. На днях Хвостов читал секретное донесение агента о том, что великий князь Николай Николаевич в узком кругу друзей говорил о готовности пожертвовать своим состоянием, чтобы не стало Гришки Распутина. Вся Россия и фронт с ненавистью поминали Распутина. И Хвостов решил, что, если устранение Распутина окажется связанным с его именем, это возвысит его над всеми и поможет ему взять в свои руки полную власть.
Хвостов решил рискнуть и вовлечь в операцию по устранению Распутина своего заместителя Белецкого. Учитывая, что Белецкий по поручению царицы ведал охраной Распутина, важно было добиться хотя бы того, чтобы он не мешал. Хвостов рассчитывал на то, что этот опытнейший полицейский деятель не мог быть удовлетворен постом начальника департамента…
Хвостов доверительно раскрыл Белецкому свой расчет в скором времени стать премьером и что тогда он хотел бы видеть Белецкого на посту министра внутренних дел. Белецкий решил, что и этот шанс тоже упускать нельзя, и обещал свою помощь…
О физическом устранении Распутина пока речи у них не было. Для начала сговорились, как его изолировать: Хвостов разрешил Белецкому ежемесячно выдавать Распутину полторы тысячи рублей из секретного фонда министерства. За это Распутин должен был прекратить толкать к царю темные делишки своих клиентов, на чем он, кстати, зарабатывал гораздо меньше. Кроме того, в день рождения и в день своего ангела Распутин будет получать еще по три тысячи рублей. За все это он будет преданно служить Белецкому, а значит, и Хвостову в рассуждении их дальнейшей карьеры.
Однако, не полностью доверяя Белецкому, Хвостов подсадил к Распутину некую мадам Червинскую — бойкую и хитрую даму полусвета, способную на любую авантюру. С ее помощью Хвостов знал все, что делается возле Распутина, и мог частично контролировать Белецкого. Частично потому, что Хвостов не мог не думать о способности Белецкого разгадать роль этой дамы. Кроме того, Хвостов возлагал надежды на появившегося возле Распутина в роли начальника его охраны полковника Комиссарова, которого привлек туда с согласия Хвостова Белецкий. Хвостов отлично знал этого полковника и был уверен, что верно он будет служить тому, кто больше заплатит, а в этом Белецкий с министром тягаться не мог… Распутин, казалось Хвостову, был обложен со всех сторон, был известен каждый его шаг, уши филеров слышали каждое его слово…
Хвостов произвел обыски у секретарей Распутина, когда Распутина в столице не было. Поступило сообщение, что Распутин уже знает про это и торопится в Петроград. Как заставить его не мстить? Об этом Хвостов сговаривается с Белецким. В сейфах министерства находились два страшных для Распутина документа. Во время поездки на пароходе по Волге пьяный Распутин устроил дебош в ресторане. А когда его призвали к порядку, он кричал на весь ресторан: «Кого трогаете? Со мной спит сама императрица Александра Федоровна…» Это было зафиксировано в полицейском протоколе, который в свое время доставил в министерство перепуганный насмерть саратовский губернатор… Вторая история была того же порядка. Пьяный Распутин, похваляясь перед своими гостями, заявил, что царская дочь Ольга бегает к нему по первому зову. В подтверждение он тут же позвонил по телефону и действительно говорил с Ольгой, сказав ей, чтобы она мигом была у него, так как «мочи нет». Не прошло и часа, как в автомобиле приехала укутанная в меха женщина, которую Распутин увел в свою спальню… Но охранка без особого труда установила, что приезжала к нему известная дама полусвета, которую звали Ольга…
Хвостов договорился с Белецким, что тот предъявит Распутину эти документы и предупредит его: если он хотя бы пальцем шевельнет против министерства внутренних дел, эти документы будут переданы царю. Но Хвостов не был уверен, что Распутин испугается. Он скрыл от Белецкого, что историю с Ольгой не так давно рассказал царю, а тот на это никак не реагировал, только пожал плечами. Но Хвостов не знал, что царь был страшно разгневан и устроил Распутину взбучку. Распутин нашел нужным после этого уехать на некоторое время из Петрограда.
Распутин испугался и клятвенно пообещал Белецкому ничего не предпринимать против министерства внутренних дел и его руководителей. Пообещал он привести к смирению и Вырубову. А за выплаты, установленные ему Хвостовым, просил сердечно его поблагодарить. Но Хвостов все же тревожился, считая, что клятвы Распутина стоят недорого, а злобная его мстительность обидчикам была хорошо известна. Чтобы знать настроения Распутина, Хвостов решил сам встретиться с ним на конспиративной квартире.
Квартира была оборудована в полузаброшенном угловом доме на Мойке. Вход туда был совершенно отдельный и находился в туннеле ворот, что делало невозможным с улицы наблюдать за входящими. Распутин иногда устраивал в этой квартире дикие оргии, но толстые каменные стены старого дома надежно глушили все звуки, а на втором этаже дома никто не жил. При квартире находился слуга — опытнейший агент Белецкого.