Последний Хранитель Империи 2
Шрифт:
Ярость вскипела внутри меня, и Покров Зверя ответил вспышкой силы. Я потянулся к тому немногому, что освоил за эти дни — пытаясь смешать голубое свечение с серебристым отблеском магии Совы, надеясь найти слабость противника.
Мой кулак, окутанный мерцающей аурой, врезался в грудь Австралийца. Пират покачнулся, сделав вынужденный шаг назад. Я насел, обрушивая на него удары, вкладывая в каждый всю накопленную ярость.
Но радость была преждевременной. Его абразивная защита работала как наждачная бумага — мои руки покрылись кровоточащими
— Щенок! — взревел пират, перехватывая инициативу. — Ты думаешь, что можешь тягаться с НАСТОЯЩЕЙ силой?
Его кулак врезался мне в живот, выбивая воздух из лёгких. Я согнулся пополам, а второй удар отправил меня в полёт через половину палубы.
Краем глаза я видел, как по всему кораблю продолжаются схватки. Серый всё ещё боролся со здоровяком-Носорогом. Филя в воздухе отбивался от пиратов-близнецов с аурой Гиены, их демонический смех и стайный разум заставляли его маневрировать между мачтами. Рита направляла воинов шейха, не упуская ни единой детали.
А Австралиец продолжал теснить шейха. Несмотря на всё мастерство, Мурад явно уступал в силе. Пират прижал его к мачте, занося руку для завершающего удара. В последний момент шейх активировал «клешни возмездия» — янтарное свечение сформировало энергетические захваты, которые на мгновение сковали движение пирата. Этой секундной задержки хватило, чтобы уйти в сторону, и энергетический кулак Австралийца врезался в дерево, оставляя глубокие борозды.
Я встал, превозмогая боль. Нужно было что-то менять. Всё шло по сценарию Австралийца — прямое противостояние, где его сила и неуязвимость давали решающее преимущество.
В этот критический момент время для меня словно замедлилось. Голос Александра стал глубже, отчётливее:
«Ты делаешь всё неправильно. Не просто имитируй чужие способности. Проникни в саму суть. Почувствуй ритм боя, найди слабость. Покров Зверя — это не копирование. Это понимание самой природы силы».
Моя аура засияла иначе. Голубое свечение приобрело серебристый оттенок, а по его поверхности поползли тонкие линии, напоминающие жабры. Я почувствовал мощный прилив адреналина, острое чутьё, шестое чувство, ощущающее малейшие колебания вокруг.
Австралиец внезапно замер. Повернул голову, принюхался, его глаза хищно сузились:
— Что ты делаешь? Это невозможно…
Я двинулся к нему, ощущая новую силу. Каждый шаг был увереннее, каждое движение — точнее. Я плыл в потоке силы, словно в океанической глубине.
Австралиец атаковал с нечеловеческой скоростью, но теперь я видел его движения словно в замедленной съёмке. Благодаря новому пониманию Покрова Акулы, я разглядел рисунок его атак, шаблон, по которому он действовал. И главное — его слабость.
Как настоящая акула, Австралиец не мог останавливаться. Его магия требовала постоянного движения, постоянного потока, иначе он начинал слабеть. Вот почему его атаки были такими стремительными и неумолимыми — он
Шейх Мурад тоже это понял. Обменявшись со мной взглядом, он перешёл к новой стратегии. Его энергетический хвост теперь не атаковал Австралийца напрямую, а пытался ограничить его передвижения, загоняя в ловушку.
Я обходил пирата с другой стороны. Мы с шейхом действовали в поразительном единстве, словно в давно отрепетированном танце.
Австралиец почувствовал опасность. Он метнулся в сторону, пытаясь вырваться, но шейх создал на палубе зыбучую ловушку, ограничивающую подвижность пирата.
— Хрень собачья! — проревел Австралиец, его движения стали более резкими, менее контролируемыми. — Никому не удавалось загнать акулу в угол!
И тут я увидел это — мгновение уязвимости. Австралиец на долю секунды сбился с ритма, его серебристая аура дрогнула, и в ней проступили тонкие жаберные линии, пульсирующие как настоящие.
Инстинкт взял верх. Мой Покров Зверя ответил без раздумий — голубое свечение с серебристым отливом сконцентрировалось на костяшках. Я метнулся вперёд и ударил точно между пульсирующих линий.
На этот раз кулак не соскользнул — он прошёл сквозь защиту, как нож сквозь масло. Австралиец взревел от неожиданной боли. Его аура замерцала, теряя стабильность. Я продолжил — каждый удар находил новую точку уязвимости, каждое движение становилось быстрее предыдущего.
Шейх не упустил момент. Его энергетический хвост метнулся вперёд, пробивая ослабевшую защиту пирата и вонзая парализующее жало точно в цель.
— Невозможно, — прохрипел он, сверля меня взглядом полным ненависти. — Никто не может… чувствовать магию Акулы изнутри. Для этого нужно родиться с ним…
Смертельная тишина повисла на палубе. Даже ветер, казалось, замер, словно ожидая развязки этой схватки. Я стоял напротив поверженного пирата, чувствуя, как моя аура медленно пульсирует, возвращаясь в нормальное состояние. Шейх приблизился, готовый нанести последний удар.
И вдруг, вопреки всякой логике, Австралиец, полуживой и еле державшийся на одном колене, хрипло расхохотался. Кровь пузырилась в уголках его губ, но в глазах плясало какое-то извращенное удовольствие, будто он собирался выдать козырь, который перевернет всю игру к чертям.
— Шейх Аль-Нахар, — прошептал пират, растягивая каждый слог как ириску. — Ах, бедный, бедный шейх Аль-Нахар…
Мурад, тяжело дыша, сделал шаг вперед. Его янтарный Покров Скорпиона всё еще пульсировал, готовый нанести добивающий удар, но что-то в голосе Австралийца заставило его замереть.
— Говори, отброс моря, — голос шейха был холоден как северный ветер. — Предсмертные слова — последняя привилегия обреченного.
Я стоял рядом, чувствуя, как мой Покров медленно возвращается в привычное голубоватое свечение. Бой вокруг постепенно стихал. Пираты, видя поражение своего капитана, либо сдавались, либо прыгали за борт, спасая свои жалкие шкуры.