Последний инженер
Шрифт:
Реакция Девяти Пальцев оказалась слишком хорошей. Он развернулся на месте и перехватил Кузнечика еще в полете, крепко схватив обеими руками. Он так крепко сжал Питера, что Гайке показалось, что она слышит треск его костей. Как раз в этот момент девушка сумела завести машину и развернуть ее в их сторону.
Левой рукой Девять Пальцев схватил Кузнечика за голову и поднял над землей. Тот еще пытался сопротивляться, но было видно, что силы покидают тело, изрешеченное пулями и покалеченное ударами. Девять Пальцев занес правую руку, в этот миг в небе сверкнула молния, в
Сквозь раскаты грома, сквозь шум дождя и мотора, сквозь крики людей Гайка слышала, как смеется Девять Пальцев, раз за разом вонзая лезвие в Питера Берга.
Огромная древняя машина на полном ходу снесла скафандр, пробила им стену амбара и только тогда остановилась. От удара Гайку дернуло вперед и, ударившись головой о руль, она потеряла сознание.
…Мышка не знала, как долго она плакала, не знала, как долго она пряталась на чердаке. Постепенно страх стал всем ее миром, реальность вокруг растворилась в ее беспокойных мыслях.
Когда началась стрельба, она не смогла заставить себя выйти. Не смогла заставить себя спасти Кузнечика. Она могла только наблюдать, как его убивают.
Когда Кузнечик перестал существовать, девочка вдруг почувствовала это. Будто бы нить, соединявшая их души, вдруг оборвалась. Она не знала до этого, что эта нить вообще существует. Теперь же вдруг ощутила сотни других нитей, связывавших ее со всем, что жило, со всем, что было способно мыслить.
Погружаясь в эти новые для себя ощущения, Мышка постепенно отстранилась от жестокого мира, окружавшего ее. Она перестала ощущать холодный пол под собой, перестала слышать дождь, все так же колотивший по крыше. Исчезло ее дыхание, исчезло биение сердца, исчезли мысли. Вместе с мыслями исчез и страх. Она растворилась во тьме.
Теперь она чувствовала жизнь, чувствовала колыхание чужого разума.
Откуда-то издали к ней взывали тысячи голосов, молили ее ответить, но она обратила свой взгляд не к ним.
«Я не злодей, — сказал Девять Пальцев и бросил на стол небольшую стопку банкнот, — видите, я просто делаю свою работу, защищаю любимый город. Этого должно хватить на ремонт».
Это странно. Он и правда верил своим словам. Девять Пальцев и правда верил, что он не злодей, даже несмотря на то, что наслаждался каждым моментом своей звериной жестокости. Он считал себя хорошим человеком. Он считал себя… человеком. Но при этом наслаждался, убивая Кузнечика, наслаждался и до этого, когда убивал… и насиловал.
Дядя Бернард и тетя Сара смотрели на него с ненавистью и страхом. У тети Сары куда больше ненависти и куда меньше страха. Но она уже немолодая женщина, а в ее доме четверо вооруженных мужчин. Насколько бы смелой она ни оказалась, этого все равно было недостаточно.
Наглые ублюдки! Они пили чай. Она им его принесла, разлила по чашкам. Думала насыпать крысиного яда, но даже на это не хватило смелости. Ей хватало сил только на то, чтобы не плакать. Больше всего на свете она боялась, что эти чудовища найдут Мышку.
Девять Пальцев думал о совершенно отстраненных вещах. Ему, собственно, было наплевать на происходящее. Грузовик, принадлежавший Артуру, оказался разбит, а их собственный забит под завязку — туда поместили капсулу, о которой говорил Джек-Джек. На одной машине повезли «наглую девку». Он очень жалел, что босс не велел ее убивать, а на то, чтобы поразвлечься с ней, попросту не оставалось времени. А на другой машине — труп мутанта. Босс, мистер Шоу, желал получить его голову. Вывозить остатки мастерской и, что самое главное, его драгоценный скафандр Девяти Пальцам придется в две-три ходки…
Мышка отпустила нить разума Девяти Пальцев. Пока она недостаточно сильна, чтобы просто так оборвать ее.
Она могла лишь обратиться к тем голосам, которые все это время взывали к ней. Могла ответить на их мольбы.
Девочка почувствовала, как один из людей Девяти Пальцев выходит из дома. Она обращалась к голосам. Их было много, они были рядом — прятались. У голосов были когти, у голосов были клыки. Постепенно Мышка узнала в них своих родичей. Они пришли сюда, в город… следуя за ней.
Мышка наконец-то поняла, кто это — Мы. Она открыла глаза.
— Мы — это я, — сказала она, поднимаясь на ноги.
Сняв с себя одежду, которая теперь была ей не нужна, Мышка открыла чердачный люк.
— Прошу вас, мэм, называйте меня просто Девять, — улыбнулся Девять Пальцев, закидывая ноги на стол, — и помните, я ваш гость, а с гостями нужно вести себя как? Правильно, с гостями нужно вести себя обходительно. Старик, в доме есть бухло?
Бернард неуверенно кивнул, вспомнив о спрятанной в комоде бутылке виски, и в этот момент одна из ступенек лестницы, ведущей наверх, скрипнула. Все, кто был в доме, устремили свои взгляды в ту сторону.
Девушка, спускавшаяся по лестнице, была совершенно нагой, если не считать густого серого меха, покрывавшего почти все ее тело. Двигалась она с какой-то неестественной грацией. Все движения были плавными, будто она, двигаясь, преодолевала какую-то силу. В ее глазах стояла абсолютная пустота.
Миссис Давич лишь ахнула, а затем вдруг начала рыдать. Ее муж прижал несчастную женщину к груди.
— Ничего не бойтесь, — обратилась к ним девушка. — Уходите в подвал и оставайтесь там, пока все не закончится. Вам ничего не угрожает.
— Ох, ребята! — радостно хлопнул в ладоши Девять Пальцев. — На ловца и зверь бежит! Я же вам говорил! Я же говорил! Девка! Выродок!
— Все темные и светлые духи, отымейте меня! — выпалил один из его людей. — Правда же!
Девять Пальцев полностью перестал обращать внимание на хозяев дома. В противном случае он очень удивился бы тому, что они делают то, что им сказала эта девчонка. Все его внимание было приковано к ней, к той, которая полоснула его по лицу, к той, которую он так и не смог поиметь. Девять Пальцев убрал ноги со стола и встал.