Последний из лукумонов

Барлоу Джеффри

– Когда я наконец приехал в Солтхед, то перезнакомился с большинством трактирщиков и их превосходными заведениями. Люди этого круга и подобного рода места - просто сокровищницы секретных сведений, сами понимаете; если я и узнавал в своих путешествиях что-то новое, то главным образом из этих источников. Более того, говорите что хотите, но джентльмену и впрямь необходимо время от времени пропустить стаканчик. В одном из заведений мне попался портрет Вела Сатиэса - миниатюра, спрятанная в медальоне некоей старушки. Выяснив по возможности обстоятельства жизни старой леди, я обнаружил, что на заре молодости она была знакома с этим джентльменом в Ричфорде. Все сходилось: я знал, что давным-давно Вел Сатиэс и впрямь жил в этом городе под именем Джеймса Галливана; к сожалению, ничего больше это мне не дало. Однако я навел справки по городу и выяснил,

что светский молодой щеголь, соответствующий описанию, недавно объявился в Солтхеде. В сходных ситуациях я уже не раз бывал разочарован, так что особых надежд не питал. Тем не менее я решил задержаться в Солтхеде: вдруг что-нибудь да обнаружится!

– Однажды вечером, в заведении под названием "Синий пеликан" - вы и сами там были, доктор, вместе с вашим другом профессором Тиггзом, - тем самым вечером когда принесли полумертвого торговца кошачьим кормом, кого же углядел я в дверях, как не Вела Сатиэса в щегольском бутылочно-зеленом сюртуке? На краткое мгновение наши глаза встретились; по лицу его пробежала тень, и, не сказав ни слова, он исчез - вскочил на коня и галопом ускакал в туман. Так я узнал доподлинно, что он в Солтхеде. Затем продавец кошачьего корма поведал, что с ним случилось, и повесть разошлась по всему городу, а вскоре, один за другим, поползли новые слухи: в ночном небе раздавался зловещий смех, в гавань вошел затонувший корабль... И я понял: Вел Сатиэс нашел-таки таблички! Он, видите ли, произнес священные слова, ибо не приходилось сомневаться, что Тухулка здесь.

Тогда-то, одним холодным утром, я и подслушал ваш разговор с мисс Моной Джекс, доктор Дэмп. Я случайно проходил по переулку мимо вашего дома, мисс, а тут подкатил доктор в своем догкарте. Я запомнил его по "Синему пеликану", а из вашей беседы следовало, что, возможно, среди вересковых нагорий хранится столь необходимое мне сокровище. Я решил последовать за вами - простите мне эту дерзость, но вы сами понимаете, что меня к тому подвигло, - и зарезервировал себе место на империале в карете на Пиз-Поттидж. Вот поэтому я и принял приглашение в "Итон-Вейферз": мистер Банистер сообщил о странных пертурбациях, и я подумал, что, может быть, таблички как раз там. Я выслушал его рассказ и узнал, что реликвия и впрямь находилась в его руках, но Вел Сатиэс - иначе Джон Хантер - приехал в усадьбу и похитил сокровище. Однако я не слишком встревожился; по крайней мере я выяснил, что за имя носит теперь Вел Сатиэс, и ныне мог поискать таблички там, где они скорее всего хранятся - в его солтхедской резиденции.

– Выходит, мистер Скарлетт отлично понимал, что именно приобрел через своего посредника в Дамаске, - произнес профессор Тиггз.
– Так мы и думали. Он зарыл таблички под дубом, чтобы никто никогда больше ими не воспользовался. Этим и объясняется слово "NUNQUAM", начертанное на каменном вместилище табличек.

– А как насчет синей статуи в часовне?
– осведомился мистер Киббл.

– Это отдельная история, - отозвался мистер Хиллтоп.
– Лучезарный бог Аплу и владыка Мантус, князь подземного мира, тоже, понимаете ли, слегка повздорили. Обуянный гордыней, владыка Мантус был возмущен тем, что Аплу избрал Тухулку своим посланником, - ведь демон принадлежал к числу его собственных подданных. Тухулка же, этот заносчивый хитрец, так допек владыку Мантуса своими насмешками и издевками, что в отместку князь подземного мира заключил его в глыбу вулканического туфа. Некогда этот монумент украшал роскошное святилище Аплу в городе Вейи, а потом попал в руки надменных выскочек-римлян. Шли годы; статуя оказалась в Кампании и несколько лет стояла на вилле в Геркулануме. После того след ее теряется; гораздо позже ее якобы видели на кладбище во Франции. Видимо, там на нее и наткнулся предприимчивый мистер Скарлетт. Скорее всего он распорядился перевезти монумент в "Итон-Вейферз", еще не зная о его истинной сути. Должно быть, статуя внушала ему немалый страх, ибо мистер Скарлетт поместил ее в крипту маленькой часовенки, под охрану мощей христианского святого, а крипту запечатал. Там демон и оставался, пока Вел Сатиэс не пробудил его от долгого сна.

– Но как же насчет пертурбаций в "Итон-Вейферз" и привидений в Солтхеде?
– осведомился профессор Тиггз.
– Вряд ли это вызванные к жизни души этрусков?

– Конечно, нет. Все это, понимаете ли, манифестации самого Тухулки. Освободившись из глыбы туфа, я так понимаю, он захотел испытать свою мощь, проверить, на что способен, да и просто насладиться свободой

после многих веков вынужденного покоя. Теперь, когда благодаря силе электра он вырвался из темницы, он сам решает, предпринять ли что-либо или воздержаться и как именно действовать. Он, видите ли, изрядный плут и весьма проказлив в придачу. Человеку - пусть даже лукумону - не дано повелевать богом или любимцем богов; ни принудить, ни удержать существо высшего порядка человек не может. А может лишь смиренно просить, молить, заклинать, взывать, приносить подобающие жертвы. И после - ждать и надеяться. Бог или любимец богов сам решает, когда и как оказать помощь. А демон Тухулка, рад вам сообщить, не слишком-то услужлив. Он по природе своей озорник и бедокур, что вполне соответствует его роли. И еще невероятно капризен и своенравен эта черта присуща всем богам и их свите, сами понимаете. Сдается мне, на данный момент он Вела Сатиэса намеренно игнорирует, и это замечательно, поскольку мой былой друг не может пока осуществить свой замысел. Тухулка, знаете ли, весьма смышлен, и наверняка раздосадован своим положением; впрочем, это только мои догадки. А демон, будь он умен или глуп, способен на многое. Так, например, он может вселиться и вдохнуть свою волю в любой предмет, в животное или в человека.

– Пес старого скряги!
– прошептал мистер Киббл, оглянувшись на своего работодателя.

– Может он также воссоздать образ покойного или поднять со дна океана затонувший корабль. Оживляемые им мертвецы - матрос, ребенок, конь - это, разумеется, не физические тела как таковые, ведь плоть их давно обратилась в прах. Точнее было бы назвать их "впечатлениями" - это своего рода видения или отражения, так сказать; жизненная энергия Тухулки возвращает им некоторые качества из числа тех, коими они отличались при жизни. Словом, это фантомы. Да, они живут, они обладают некоей субстанцией и все-таки они - не более чем слепки, часть самого Тухулки; именно он наделяет призраки обличьем и свойствами тех существ, которым они уподоблены.

Итак, как я понимаю, до поры до времени демон развлекается пустячными трюками, набирая силу и радуясь освобождению из глыбы туфа. Однако не приходится сомневаться, что вскорости он возьмется за дело более серьезное, ради которого и был призван. И если миссия придется ему по вкусу, он отправится к вратам Акрума, соберет души расенов и уведет их в наш мир, где они смогут обрести новые тела, выдворив души, ныне в этих телах пребывающие. А мертвецы, знаете ли, жадны до жизни и яростно завидуют живущим, свирепы и злобны... О, в результате сомневаться не приходится! Так что, сами понимаете, леди и джентльмены, произойдет великая битва, и боюсь я, что всем вам придется несладко. Очевидно, Вел Сатиэс уже предпринял несколько попыток воззвать к Тухулке. Не сомневаюсь, что со временем он преуспеет.

– Вы говорите, дар жизни был вручен трем избранным лукумонам, в число которых входили вы и мистер Хантер, - проговорил доктор Дэмп с видом весьма умудренным.

– Так гласит легенда, сэр, - избраны были трое.

– А кто же тогда третий?

– Мне он неизвестен, - покачал головой мистер Хиллтоп.

– А мистеру Хантеру?

– Такой возможности я не исключаю.

– Третий лукумон, часом, сейчас не в Солтхеде?

– Он может быть где угодно, сами понимаете, - махнул рукой мистер Хиллтоп.

– А зачем, как вы думаете, лучезарному богу понадобилось наделять вас бессмертием? На чем основаны его предпочтения? С какой стати он избрал мистера Хантера? Или вас?
– осведомился доктор, не сводя карих глаз с лукумона города Цисра.

– Кто знает, доктор? На эти вопросы ответа нет. Человек не может даже надеяться постичь замыслы Аплу или любого другого бога. То, что постановили непознаваемые силы, непременно исполнится; и помешать этому невозможно. Если событие должно случиться, оно случится. Благословенным даром жизни бог наделяет во имя своих целей, сами понимаете, и у меня нет ни малейшего желания вникать в суть.

– То, что вы называете благословением, сэр, я назову проклятием, проговорила мисс Мона. В сумеречной неподвижности гостиной ее чирикающий голосок прозвучал до странности глухо.
– Не уверена, что мне хотелось бы прожить двадцать три века. Представьте себе, сколько горя испытываешь, наблюдая, как умирает семья и друзья, один за другим, раз за разом, век за веком. Бесконечно повторяющийся цикл потерь... ох, что за кошмар! В вашем присутствии любой почувствует себя неуютно, зная о вашем превосходстве. Как вы только выносите?