Последний из могикан, или Повествование о 1757 годе
Шрифт:
Ункас остался почти один, так как, желая продолжать преследование врагов, разослал почти всех своих воинов. Но он забыл всякую осторожность, когда в глаза ему бросилась фигура Хитрой Лисицы. Он испустил боевой клич, на который отозвалось шесть-семь воинов, и ринулся на врага, не обращая внимания на неравенство сил. Магуа, внимательно следивший за ним, остановился, со злобной радостью готовясь встретить нападение. Но в ту минуту, когда он думал, что неосмотрительность предаст пылкого врага в его руки, раздался снова боевой клич, и на подмогу Ункасу бросился Соколиный Глаз в сопровождении своих белых воинов. Гурон сейчас же отступил и начал быстро подниматься вверх
Не время было приветствовать или поздравлять друг друга; Ункас, хотя и знал о присутствии своих друзей, продолжал преследование с быстротой ветра. Напрасно Соколиный Глаз кричал ему, чтобы он остерегался засады, — молодой могиканин пренебрегал неприятельским огнем и принудил врага бежать так же стремительно, как бежал он сам. Вскоре преследуемые и преследователи на небольшом расстоянии друг от друга вошли в селение вейандотов.
Ободренные видом своих жилищ, хотя и утомленные преследованием, гуроны остановились у хижины совета и стали биться с яростью отчаяния. Нападение делаваров походило на ураган. Томагавк Ункаса, выстрелы Соколиного Глаза, твердая еще рука Мунро — все было пущено в дело, и земля вскоре была усеяна трупами их врагов. Но Магуа, несмотря на горячее участие, которое он принимал в битве, остался невредим.
Когда хитрый вождь увидел, что все его товарищи пали, он испустил крик гнева и отчаяния и покинул поле сражения с двумя своими друзьями, уцелевшими в битве.
Ункас бросился за ним; Соколиный Глаз, Хейворд и Давид бежали следом за молодым вождем. Разведчик делал все, что мог, выставив вперед дуло своего ружья и защищая им друга, словно заколдованным щитом. Магуа сделал было последнюю попытку отомстить за все свои потери, потом, отказавшись от этого намерения, одним прыжком скрылся в чаще. Враги его последовали за ним, и неожиданно все они проскользнули в известную уже читателю пещеру. Соколиный Глаз радостно заявил, что теперь победа в их руках. Преследователи бросились в длинный, узкий проход как раз вовремя, чтобы увидеть убегавших гуронов. Вопли, женщин и плач детей, сотни испуганных голосов отдавались под гулкими сводами. Вся пещера при тусклом, неверном свете казалась преддверием ада.
Ункас не спускал глаз с вождя гуронов, как будто только он один на свете существовал для него. Хейворд и разведчик бежали за ним по пятам, волнуемые общим с ним чувством.
Путь их в темных, мрачных проходах становился все запутаннее; фигуры убегавших воинов виднелись реже и менее отчетливо.
Одну минуту друзья думали, что потеряли след гуронов, как вдруг светлое платье мелькнуло у отдаленного прохода, который, по-видимому, шел к горе.
— Это Кора! — вскрикнул Хейворд голосом, в котором ужас смешивался с восторгом.
— Кора! Кора! — повторил Ункас, кидаясь вперед с быстротой оленя.
— Это девушка! — кричал разведчик. — Мужайтесь, леди! Мы идем! Мы идем!
При виде пленницы погоня началась снова с удесятеренной быстротой. Но путь был неровен и местами почти непроходим. Ункас бросил свое ружье и перепрыгивал через все препятствия с головокружительной быстротой. Хейворд последовал его примеру, хотя минуту спустя оба они могли убедиться в безумии своего поступка, услышав звук выстрела, который успели дать гуроны, пробегая по проходу в горы. Пуля, пущенная одним из них, слегка ранила молодого могиканина.
— Мы должны схватиться с ними врукопашную! — сказал разведчик, отчаянным прыжком перегоняя своих друзей. — Негодяи перебьют нас всех на этом расстоянии. Смотрите, они держат девушку так, чтобы она служила щитом для них!
Хотя товарищи не обратили
Разведчик, обремененный ружьем, шел позади Хейворда; Хейворд следовал по пятам Ункаса. Всевозможные препятствия преодолевались с невероятной быстротой; при других обстоятельствах эти препятствия казались бы непреодолимыми. К счастью для преследователей, гуроны, задерживаемые Корой, не могли бежать так быстро.
— Стой, собака вейандот! — кричал Ункас, потрясая блестящим томагавком. — Делавар приказывает тебе остановиться!
— Я не пойду дальше! — крикнула Кора, внезапно останавливаясь на краю утеса, высившегося над глубокой пропастью. — Убей меня, если хочешь, гурон: я не пойду дальше!
Индейцы, державшие девушку, немедленно занесли над ней свои томагавки, но Магуа остановил их поднятые руки. Он вынул свой нож и обернулся к пленнице.
— Женщина, выбирай, — сказал он, — или вигвам Хитрой Лисицы, или его нож!
Кора, даже не взглянув на него, упала на колени и, протянув руки к небесам, проговорила кротким, но твердым голосом:
— Господи, реши мою судьбу!
— Женщина, — повторил Магуа хриплым голосом, напрасно стараясь поймать хоть один взгляд ее ясных блестящих глаз, — выбирай!
Однако Кора не обращала на него никакого внимания. Гурон задрожал и высоко занес руку с ножом, но нерешительно опустил ее, как бы сомневаясь. После недолгих колебаний он снова поднял клинок; как раз в это время над его головой раздался пронзительный крик, и Ункас, прыгнув со страшной высоты на край утеса, упал между ними. Магуа отступил, но один из его спутников воспользовался этим мгновением и всадил нож в грудь Коры.
Гурон бросился, словно тигр, на оскорбившего его соплеменника, но тело упавшего между ними Ункаса разделило борцов. Магуа, обезумевший от совершенного на его глазах убийства, всадил нож в спину распростертого делавара, издав при этом нечеловеческий крик. Но Ункас, вскочив на ноги, подобно раненому барсу, кинулся на убийцу Коры и бросил его мертвым к своим ногам; на это ушли его последние силы. Потом суровым, неумолимым взглядом он посмотрел на гурона, и в глазах его выразилось все, что он сделал бы с ним, если бы силы не оставили его. Магуа схватил бессильную руку делавара и вонзил ему нож в грудь три раза подряд, пока Ункас, все время продолжавший смотреть на него взором, полным беспредельного презрения, не упал мертвым к его ногам.
— Сжалься, сжалься, гурон! — крикнул сверху Хейворд; он задыхался от ужаса. — Пощади его, и тебя пощадят!
Победоносный Магуа взмахнул окровавленным ножом и испустил крик, полный дикой, свирепой радости и торжества, такой громкий, что звуки его донеслись до тех, кто сражался в долине на тысячу футов ниже утеса. В ответ на этот крик раздался другой, вылетевший из уст разведчика. Его высокая фигура быстро приближалась к дикарю; он перепрыгивал через опасные утесы такими большими, смелыми прыжками, словно обладал способностью двигаться по воздуху. Но, когда охотник добрался до места ужасного убийства, он нашел там уже только мертвые тела.