Последний из могикан
Шрифт:
– Подобные господа, — продолжал Монкальм, пользуясь, как он думал, выгодами своего положения, — особенно страшны в минуты раздражения, и незачем говорить вам, как трудно сдерживать их злобу. Так что же, майор? Не поговорить ли об условиях?
– Боюсь, что вы, ваше превосходительство, были обмануты относительно крепости Уильям-Генри и численности ее гарнизона.
– Я стою не перед Квебеком — передо мной только земляные укрепления, защищенные двумя тысячами тремястами храбрых воинов, — послышался лаконичный ответ.
– Конечно, нас окружают земляные валы, форт не расположен на скалах мыса Даймонд, но он возвышается на берегу, который оказался
– Шесть или восемь тысяч человек! — возразил Монкальм, по-видимому, с полным равнодушием. — Предводитель этих сил считает, что его солдаты находятся в большей безопасности за стенами форта Эдуард, нежели в открытом поле.
Теперь Хейворд, в свою очередь, закусил губу, с досадой услышав, как хладнокровно упомянул генерал об отряде, численность которого молодой человек преднамеренно преувеличил. Оба помолчали в раздумье. Наконец Монкальм возобновил разговор, и опять в таких выражениях, которые доказывали, что он полагает, будто Хейворд явился к нему с единственной целью переговорить об условиях сдачи крепости; Хейворд же осторожно старался узнать от генерала, какие открытия сделал он, перехватив письмо Вэбба. Однако хитрые уловки с той и другой стороны не повели ни к чему, и после продолжительного бесплодного разговора Дункан простился с маркизом, унося с собой приятное воспоминание о вежливости и талантах неприятельского предводителя, но не узнав того, ради чего он явился в его палатку. Монкальм провел Дункана до выхода, снова предлагая коменданту форта назначить ему личное свидание на равнине между двумя лагерями.
Наконец они простились. Дункан вернулся к передовому посту французов, опять в сопровождении французского офицера, оттуда он немедленно двинулся обратно в форт и сразу прошел в помещение своего начальника.
Глава XVI
Хейворд застал Мунро в обществе Коры и Алисы. Алиса сидела на коленях полковника, перебирая своими пальчиками его седые волосы; когда отец притворно хмурил брови на ее ребячество, она усмиряла напускной гнев старика, ласково прижимаясь алыми губками к его морщинистому лбу. Кора сидела рядом; со спокойной улыбкой смотрела она на эту сцену, следя за прихотливыми движениями своей младшей сестры с той материнской лаской, которая была характерной чертой ее любви к Алисе. Не только опасности, так недавно пережитые молодыми девушками, но и все, что грозило им в будущем, казалось было забыто во время этой нежной семейной сцены. Молодые девушки забыли о своих опасениях, а ветеран — о своих заботах, точно все спешили насладиться краткими минутами перемирия, покоя и безопасности. Дункан, который, спеша сообщить о своем возвращении, вошел в комнату без доклада, остановился и несколько мгновений молча любовался прелестной картиной. Но живой взгляд Алисы скоро заметил отражение его фигуры в зеркале. Вспыхнув, она соскочила с колен отца и громко вскрикнула:
– Майор Хейворд!
– Ты хочешь знать, где он? — спросил Мунро.— Я послал его поболтать с французом... Ах, сэр, вы молоды, проворны и уже пришли обратно! Уходи-ка со своей болтовней. Разве здесь не достаточно хлопот для солдата и без твоей трескотни?
Алиса засмеялась и последовала за Корой, которая
Вместо того чтобы спросить Дункана о результате его миссии, Мунро несколько мгновений ходил взад и вперед по комнате, заложив руки за спину, опустив голову, как человек, глубоко ушедший в свои мысли. Наконец он поднял глаза, полные отцовской любви, и заметил:
– Эго прелестные дети, Хейворд. Всякий отец имел бы право похвалиться ими.
– Вам незачем спрашивать мое мнение о них, сэр...
– Правда, молодой человек, правда, — прервал его нетерпеливый старик. — Вы собирались полнее высказать ваше мнение по этому вопросу в тот день, когда вошли в форт, но я счел, что старому солдату незачем говорить о свадебных благословениях и праздниках в такое время, когда враги его короля могут сделаться незваными гостями во время бала. Но я был неправ, Дункан, мой мальчик, я ошибался и в данную минуту готов выслушать вас.
– Несмотря на то удовольствие, которое ваши слова доставляют мне, дорогой сэр, я должен прежде всего передать вам поручение Монкальма...
– Пусть француз и все его полки убираются к черту, сэр! — почти крикнул запальчивый ветеран. — Он еще не овладел фортом Генри, да и не овладеет им, если только Вэбб поступит, как он должен поступить. Нет, сэр, мы, слава богу, еще не в такой крайности, чтобы кто-нибудь имел право сказать, будто Мунро так озабочен, что не в состоянии подумать о своих семейных обязанностях. Ваша мать была единственной дочерью моего задушевного друга, Дункан, и я выслушаю вас теперь, хотя бы все рыцари святого Людовика стояли у ворот нашей крепости под предводительством самого святого короля и просили милости поговорить со мной.
Заметив, что Мунро со злобным удовольствием выказывает умышленное презрение к поручению французского генерала, Хейворд решил подчиниться временной прихоти старика, которая, он знал, не могла затянуться надолго, и потому постарался ответить как можно спокойнее:
– Как вам известно, сэр, я осмелился заявить притязание на честь сделаться вашим сыном.
– Да, да, мой мальчик, помню. Ваши слова были достаточно откровенны и понятны. Но позвольте мне спросить вас: так же ли ясно вы говорили с моей дочерью?
– Клянусь честью, нет! — горячо вскричал Дункан. — Если бы я воспользовался выгодами моего положения и высказался, я нарушил бы ваше доверие.
– У вас понятия истинного джентльмена, майор Хейворд, и это очень похвально. Но Кора Мунро — скромная девушка и не нуждается в чьей-либо опеке, хотя бы в опеке отеческой.
– Кора?..
– Да, Кора. Ведь мы говорим о ваших притязаниях на руку мисс Мунро, сэр?
– Я... я... я... Кажется, я не упоминал имени, — запинаясь, произнес Дункан.
– Так чьей же руки вы просили у меня, майор Хейворд? — спросил старый воин, не скрывая своих оскорбленных чувств.
– У вас есть другая и не менее привлекательная дочь.
– Алиса?.. — вскрикнул старик с таким же удивлением, с каким Дункан недавно повторил имя его старшей дочери.
– Да, я люблю ее.
Молодой человек молчаливо ждал, как отнесется к его словам Мунро. Полковник долго ходил по комнате; его суровые черты подергивала судорога, и, казалось, он погрузился в раздумье. Наконец старик остановился против Хейворда и, взглянув ему в глаза, заговорил: