Последний из Мраксов

E.Godz

Не его вина, что четыре года назад на мощеный плитами двор приюта ступила нога Найджелуса Певерелла.

И все же в первый момент, когда Эрик мучительно пытался вспомнить красивого, элегантно одетого ровесника и его презрительно глядящую на бедную одежду и грязь подружку, Том все-таки отвел глаза. Впрочем, наследник почти сразу пересилил себя и взглянул бывшему недругу прямо в глаза.

– Том Реддл, да? – ухмыльнулся парень. – Шикарно выглядишь, парень. Мы-то думали, ты уж помер в каком-нить работном доме, а ты выглядишь прям как джентльмен. А девка кто?

– Моя кузина, мисс Блек, – сухо представил ее Том. Вальбурга никогда не была пугливой кисейной барышней,

в отличие от Лукреции, которая уже упала бы в обморок после такого обращения, но ему все-таки не нравилось, что в ее присутствии кто-то пользуется уличным языком. Он совсем забыл об этой особенности речи приютских детей, главным образом потому, что сам всегда говорил правильно из-за множества прочитанных книг.

– О-о, кузина, мисс… Бенсон, отродясь никто мисс не называл. Пожрать нам привез, да? Ну так выгружай и сваливай отсюда. Нечего твоей мисс подол о наши полы пачкать.

– Эрик, мы хотим зайти.

– Зачем? Хочешь, что бы все на тебя позырили? Похвастать? – сплюнул ему под ноги собеседник.

– Нет, – спокойно ответил Том. – Хочу помочь. И себе, и вам.

Несмотря на то, что изначально цель приезда была другой, он не врал. Говоря это, Том чувствовал, что его слова не ложь. Помочь им Мракс мечтал давно, и хотя мечта эта со временем отступила на второй план, сейчас перед лицами детей, она вернулась и напомнила о себе. Долг сильного – заботиться о слабом. И в то же время мальчику казалось, что и ему самому будет полезно пройтись по этому зданию. Он вдруг почувствовал потребность зайти и вспомнить все, что испытал здесь когда-то. Отчасти потому, что это помогло бы ему, наконец, понять, кто для него лорд Певерелл. Отчасти для того, чтобы понять, кто он сам, чего хочет.

– Помоги себе, Реддл, – фыркнул Эрик. – Входи, не боись. Билли с нами больше нет.

– Умер?

– Жив, но ушел в банду. Тоже помочь нам хотел, слышь, – он опять сплюнул, а потом, казалось бы, сменил тему, но Том понял его. – Эмми уже второй раз такая приходит. Тольк не говорит, дура, кто это сделал.

Они шли по коридорам, по большим комнатам. Дети провожали их взглядами. Вальбурга держала Тома за руку.

– Кевин в прошлом году вены себе порезал, – продолжал невеселый рассказ Уолли. – Все говорил, дескать тебя теперь хорошо понимает. Не знаешь, че он?

– Знаю. Мне его жаль. Я выдержал, дождался, когда меня спасут, а он нет.

– Ну, так чудеса штука редкая, – пожал плечами проводник. – Не, ну правда кузина, что ли? А парень тот, ну который тебя забрал?

– Кузен.

– Ха, кузины, да кузены.

– Близкой родни у меня нет, – неловко улыбнулся Том.

– Ага. Насчет помочь, не парься особо. Ничего ты не сможешь.

– Деньги? Мой опекун тратит на своего… на свою любовницу в месяц больше, чем вы все вместе взятые за полгода проедаете.

– Деньги попечители присвоят. Щас не как раньше, кризис – каждый сам за себя. Думаешь, ты один такой умный, что ли? Да и времена такие, что сам в любой момент сюда вернуться можешь. Будет война, точно тебе говорю.

– Никогда он сюда не вернется, что за чушь, – скривилась Блек. – Если лорд Найджелус умрет, любая благородная семья почтет за честь воспитывать Марволо!

– Лорд, да? Благородные…

Да, по сравнению с этими ребятами, Том действительно был особенным, но выделялся ли он хоть чем-то из массы благородных детей? Конечно, выделялся, ибо был яркой личностью. Но достаточно ли? Достаточно ли для того, что пророчила ему Вальбурга? Для того, о чем мечтал Найджелус. Впрочем, наверное, у Певерелла было больше, чем у кого-либо другого оснований, чтобы прочить ему великое будущее.

У опекуна всегда светились глаза смесью ненависти и восхищения, когда он говорил о том, что будет с Томом, когда тот вырастет. Что же такое знал о нем пришелец из другого времени, что сам Марволо не знал о себе…

Найджелус…. Почему, о чем бы Мракс не начинал думать, все его мысли всегда сводились к опекуну? Что подумает о нем Найджелус? Будет ли он гордиться им? Чем опекун занят? С кем проводит время? Найджелус. Найджелус. Найджелус. Иногда его просто слишком много.

Тому казалось, что голова сейчас лопнет от всех этих мыслей. Он забыл о детях, об Эрике, о Вальбурге, незаметно отпустившей его руку. Он не обратил внимания, что сменились коридоры. Мракс не заметил, как дошел до комнаты, принадлежавшей ему когда-то. Она не выглядела обжитой. Шкаф был пуст, на постели не лежало ни одеяла, ни матраса. Мальчик зашел в нее, и воспоминания, которые в былые дни заставляли его кричать и падать в обморок, снова окружили его. Избиения, боль, чужие руки. Пот, страх, ненависть. Отвращение. Ему хотелось света, свежего воздуха. Выдержать это… Том подумал, что переоценил себя. Он еще слишком мал, слишком слаб. Мальчик подбежал к окну и распахнул его. Из окна открывался вид на двор. Френк доставал из машины пакеты и раздавал малышам, которые сразу же принимались уминать вкусности под возмущенные крики старших и требования справедливости. На бампере машины сидел Певерелл. Он, как ребенок, помахивал ногами, не достающими до земли, и разглядывал здание приюта. Отсюда опекун выглядел беззаботным мальчишкой, казалось, Певерелл сейчас откинется на спину, закинет руки за голову и засвистит что-нибудь веселое.

Том невольно рассмеялся.

В дверях стояли Вальбурга и Эрик. Они не понимали, что с ним происходит. Эти ребята, в сущности, так мало о нем знали. Его прошлое и настоящее. Старая вражда и старые проблемы больше ничего не значили. Настоящее следовало довести до совершенства. А за будущее еще предстояло побороться.

***

Они аппарировали прямо в кабинет Найджелуса. Пока опекун устраивался в любимом кресле под странным взглядом Тома, Вальбурга быстро покинула комнату. При разговоре этих двоих ей не следовало присутствовать. Как лучший друг, она как никто это понимала.

– Ума не приложу, зачем вас понесло в этот приют, – серьезно посмотрел на воспитанника старший волшебник. – Я ненавижу бывать в местах, вызывающих у меня дурные воспоминания, а ты… Это просто мазохизм с твоей стороны.

– Ты не прав, – возразил Том. – Прийти туда и посмотреть на источник детских страхов, понять, что я выше этого, разобраться в себе, наконец, было очень важно. Это сделало меня сильнее, теперь этот приют больше не будет моей слабостью.

– Ты сильнее меня, всегда так было и будет, сколько бы тебе не было лет, – пробормотал Поттер, проводя ладонями по лицу.

Том улыбнулся и быстро подошел к нему.

– Ты не мог бы помочь мне кое в чем?

– Конечно, что?

Мракс схватил опекуна за шею и резко притянул к себе. Он ткнулся ртом в приоткрытые от неожиданности губы Певерелла, и, не теряя ни мгновения, засунул в чужой рот свой язык. Том лизал, посасывал, кусал, используя то, что опекун не сопротивляется от неожиданности. Слюна Ная имела привкус его сигарет и шоколада. Горький и сладкий, вообще-то не очень приятный вкус, но Марволо было все равно. Он целовал и целовал эти губы, и не мог оторваться, сходя с ума от вседозволенности. В животе рос огненный шар счастья, удовольствия и возбуждения. Мракс смог отстраниться, только когда понял, что начинает задыхаться.