Последний из Мраксов
Шрифт:
– Уходите. Лорд не в себе.
– Его нужно отправить отлежаться, – скривился Делакур, с опаской глянув на дребезжащие стекла.
– Хорошо бы, но кто рискнет это сделать? – рявкнул на него Тони. – Ты, дурак, прежде чем его доводить, хоть бы подумал, насколько он силен магически и неустойчив психически. Том, сделай же что-нибудь!
Марволо вздрогнул от его окрика. Молодой человек не сомневался, кто довел опекуна до очередного припадка. Хотя и удивился тому, как быстро Гарри вышел из себя. Разве что тот, как и его подопечный, уже находился на грани срыва по непонятной причине. Он так же понимал, что в таком состоянии Гарри опасен и для
Насколько бы Том не злился на Гарри, он все же любил его, так что ярость сразу почти прошла, уступив место нежности и беспокойству. Как бы ни казался опекун опасен из-за чар, которые мог навести, он все же был уязвим, потому что в такие моменты разум его отказывался повиноваться. Наследник постарался забыть о жестоких словах, которые услышал, потому что понимал – они принадлежали не его опекуну, а тому Гарри Поттеру, который не знал Марволо Мракса.
– Хорошо, – кивнул он Тони. – Иди и уведи с собой ребят, я разберусь.
Долохов кивнул и поспешил выполнить указание. Том слышал, как за его спиной возмущенно зашипел Мишель и что-то спросил кто-то из одноклассников, но вслед за этим последовал звук закрывающейся двери, и он остался один на один с опекуном. Гарри не переставал невнятно бормотать в кресле, куда его устроил секретарь. Он дрожал и проклинал кого-то. Том не сомневался, кого именно, и не имел не малейшего представления о том, какими словами успокоить его. Ведь сейчас опекун гневался не только на Тома Реддла, но и на Марволо тоже.
Юноша присел перед Гарри на корточки, как уже делал давным-давно и осторожно отвел руки любимого от лица. Том порадовался предусмотрительности Долохова, который сообразил снять с больного очки, иначе Гарри мог поранить глаза. По щекам мужчины текли слезы, и это было совсем не красиво. Но лучше, чем гримаса ненависти. Марволо сомневался, что ему удалось бы противостоять магическим атакам разъяренного лорда Певерелла.
– Я что-то сделал неправильно? – жалобно спросил опекун. Тому не понравились такие интонации его голоса. Не было любимой самоуверенности и решительности.
– Все правильно, просто мы оба погорячились. Я люблю тебя.
– Я тоже. Я должен заботиться и защищать тебя, – кивнул в ответ Гарри, вызвав довольную улыбку подопечного. – Но ты же понимаешь, что я должен защитить и других от тебя.
– Я знаю, – кивнул Том.
Он так же знал, что сейчас ему нужно приказать домовому эльфу принести немного успокоительного, проводить опекуна в его спальню, уложить в постель и полежать рядом. Это все, что от него требовалось, но губы, которые он желал, находились в нескольких сантиметрах от его губ. Гарри был сейчас так уязвим и соблазнительно покорен. Том помнил, что в таком состоянии Поттер не станет противоречить ему, выполнит любое желание, главное, не допустить быстрых движений и громких звуков, которые могли потревожить больной разум.
Марволо любил Гарри, правда, любил. И он знал, что пользоваться его беспомощностью подло, что он может позже пожалеть об этом. И в тоже время наследник Мракс не был бы самим собой, если бы не наклонился вперед и не накрыл губы мужчины своими. Они никогда не целовались так медленно и нежно, Гарри сразу же открыл рот, позволяя делать с собой что угодно, но Том не торопил события. Он просто наслаждался,
Гарри был бледноват и не поражал мускулатурой, пожалуй, даже слишком худой, не говоря уж о том, что не вышел ростом. Но Тому он казался идеальным. Юноша с восхищением провел руками по его плечам и груди, вслед за этим повторив путь рук губами. Он с трудом удерживался от того, чтобы не наброситься на Гарри и сделать все так быстро, как хотелось, но здравая часть рассудка продолжала твердить, что любое резкое движение может либо привести опекуна в нормальное состояние, либо в бешенство. Ни того, ни другого сейчас не хотелось, и Том держался, вылизывая, прикасаясь, то и дело прерываясь на медленные поцелуи. Гарри отвечал немного замедленно, послушно, однако был определенно возбужден. Том не испытывал уверенности в том, что Певерелл вообще понимает, что происходит, пока тот тихо не простонал его имя.
– Марволо…
Это юношу подхлестнуло, и он, наконец, сделал то, что предлагал еще шесть лет назад, Марволо лизнул опекуну впалый живот и, не колеблясь ни секунды, спустился ниже, взяв в рот член. В его голове царила удивительная легкость и уверенность в правильности происходящего, ни малейшей тревоги или дурных воспоминаний. ТЕ события нельзя было даже сравнивать с происходящим сейчас. Это было не одно и то же, различалось, какнебо и земля. Он не планировал делать что-то еще и для себя ограничился помощью руки.Полчаса спустя они уже лежали в спальне Гарри, обнявшись и прижавшись к друг другу еще теснее, чем обычно. На Мраксе все еще была его мантия, и он догадался натянуть на Гарри сорочку. Том не знал, откуда у него такая уверенность, но он знал, что завтра все изменится. Хотя теперь, когда наваждение немного прошло, молодой человек, естественно, боялся утренней реакции опекуна на его своевольные действия.
Но разве ответ «Я тоже» на слова «Я люблю тебя» не давал ему права на капельку счастья? Он заснул, думая об этом, а едва открыв глаза и встретив сердитый, но вполне здравомыслящий взгляд Гарри, сказал:
– Я люблю тебя. Может, это не то чувство, которое ты испытываешь к Регулусу, не то, что ты чувствовал к Блейзу. Оно своевольное, жестокое, эгоистичное, не всегда нежное и заботливое. Но это моя любовь к тебе. И она никогда не пройдет. Я все равно добьюсь тебя.
– Я знаю, – тихо ответил Гарри.
Том кивнул и хотел было встать, в уверенности, что они все разъяснили и время для объятий и поцелуев прошло, хотя бы на сегодня. Но Гарри потянул его обратно, лениво улыбнувшись, и вновь втянул Марволо в чуть сонный, и поэтому не страстный, поцелуй.
– Я думаю, ты снова можешь спать в моей постели, по крайней мере, во время каникул, – сказал Гарри, пока они оба пытались отдышаться.
– Почему?
– Я опасаюсь, что рано или поздно, ты просто опоишь меня каким-нибудь зельем и изнасилуешь, – ответил Певерелл.